У Алисы с первого дня не было никаких игрушек, а это значит, что выбор был сделан в пользу чего-то более важного. Интересно, что тринадцатилетняя девочка, посещающая по воскресеньям школу для необычных детей, посчитала более полезным, чем одна из любимых игрушек детства?
– Скорее всего на верхней полке шкафа в твоей комнате. Я туда убирала игрушки, когда ты о них забывала.
Алиса резко остановилась и закрыла лицо ладошками, полностью закутанными до кончиков пальцев рукавами кофты.
Нет смысла спрашивать, что случилось. Я обняла дочь. В спине закололо от рюкзака, превратившегося давно в мешок с кирпичами. Этот скарб жутко надоел.
– Мам, хочу пить. У нас есть?
Алиса вытерла рукавами слезы, немного просветлев. Я достала бутылку и открыла крышку. Далось это с трудом, и на побледневших пальцах остались бороздки, отдающие жгучей болью. Алиса сделала пару нервных глотков. Я думала, что она подавится. Девочка набрала в рот воды, щёки раздулись, и отдала бутылку. Я тоже немного отхлебнула и убрала остатки в рюкзак. Алиса продолжила путь с заполненным водой ртом.
Несмотря на разгар летних дней, листья опадали с деревьев, быстро сменяясь на более жёлтые. Дорога была устлана огромным зелёным ковром, ветер гонял листву из стороны в сторону. Освежающий, он вгонял в сон. Ноги предательски гудели.
Я так устала идти.
К вечеру мы оказались в черте города. Он начинался с промзоны, и сначала мы встретили заброшенный завод с огромными широкими трубами, покрытыми мхом и лианами до самого верха. Эта серость наводила тоску, и нам стало немного легче, когда бетонное уныние сменилось на красивый, но пустой город. Он оказался маленьким, ухоженным, как детская комната. Разноцветные дома, этажей в пять, стояли тут и там, образуя прямоугольные дворы. В каждом из них площадки с качелями пустовали без гомона детских голосов. Больше всего удивила чистота. Ни одного окна не было разбито. На стенах домов нет граффити, и кроме листьев на дорогах ничего, будто только вчера по улицам прошлись с генеральной уборкой.
Я не знала точно, где здесь торговый центр, но мы плелись по направлению к источнику красоты. По бокам главной дороги начинались ряды синеватых елей, перемежающиеся с низкорослыми кустарниками. Они заметно разрослись без человеческого контроля, и тонкие корни тянулись от клумб почти до серединной разметки асфальта. Мы удивленно глазели по сторонам, словно очутились в другой стране. Я так привыкла хоть к какому-то проявлению урбанизма и человеческой беспечности, что забыла, каким может быть городской уют, где тишина и днём, и ночью, и люди все знают друг друга.