Сохраняя тепло - страница 2

Шрифт
Интервал


А потом, в первом света проблеске,
без следа раствориться во времени…
И вернуться назад бессонницей.
Оправданьями.
Сожаленьями.
2015

Вспышка

Не думая даже, легко и небрежно,
скользнул по мне светлый ваш взгляд.
И в сердце тотчас сумасшедшая нежность
забила, плотины прорвав.
И пульс обгонял в своем ритме секунды,
в сумятице мыслей шальных.
«Уже очень поздно», – сказала я будто.
Но мне не ответили вы…
В сместившемся мире реальности грани
распались на части легко.
И мы, ослепленные, молча стояли
у самого края его.
2016

Заноза

Я в Вашей памяти – воспоминание,
как на стекле след от дыхания.
Я как закладка прошлой страницы:
надо бы вынуть, да лень возиться.
Я в Ваших снах красным пунктиром,
сон отделяю от жизни данностей.
Я ухожу. И опять возвращаюсь.
И улыбаюсь…
Такие вот странности.
2015

Портрет

Е. Ш.

Вы были легки и небрежны,
как ветер с залива привольный,
но Ваша скрывала внешность
законченность строгих симфоний.
Вы были светлы и красивы,
и самую чуточку вздорны,
но в этой невнятице милой
стальные звенели аккорды.
Вы смехом бурлили кипучим,
грусть где-то внутри затая…
Вы были одною из лучших
мелодий, что слышала я.
2016

Принцесса

М. Б.

Принцессой в готическом замке
душа мне твоя представляется,
всё бродит она по аркадам,
всё ищет себе пристанище.
И в мрачном пространстве этом,
среди полутемных залов,
всё ждет она солнца и света,
тоскуя о небывалом.
Мутны зеркала, а мебель
под бархатом серой пыли.
Здесь власть пресекается времени,
и небыль мешается с былью.
Таится в гранитных сводах
глухонемое эхо,
которое в жизни, должно быть,
не слышало песен и смеха.
А где-то зеленые дали
и синих небес полукружье,
но лестницы все спиральные
ведут лишь вовнутрь, не наружу.
А ей снятся солнце и клены,
и сельский веселый праздник,
зазывный мотив валторны,
и некто в плаще щурщащем.
Но нет в настоящем места
видениям этим ярким,
и бродит, как тень, принцесса
в своем заколдованном замке.
2021

«В паутине асфальтовых рун…»

Памяти моей матери,

Юлии Григорьевны Захаровой

В паутине асфальтовых рун
и в ночных миражах мегаполиса,
в отраженьях ущербных лун
и у самого края пропасти,
когда сердце замрет на миг
в пальцах вкрадчивых одиночества —
долетают молитвы твои
и на душу ложатся строчками.
И уходит тоска с пути,
и сменяется ночь рассветом,
когда слышу слова твои:
«Не грусти, моя девочка светлая,
всё пройдет… Не грусти… Не грусти».