Ветер – мой верный спутник. Я ношу его в сердце, в карманах, крепко держу в кулаках. А он целует меня, распускает мои тонкие пальцы и сыплет, сыплет в лицо мне снег…
Снег. Здесь я бы поставила твёрдую точку, но снег не бывает один. Вот он: в роще, средь голых деревьев, глушит своё одиночество.
Я делила мир. Но его глубина накрывала многоголосицей. И вся полнота чёрного, вся полнота белого сливались в одно бесконечное изобилие.
Где-то там, на заснеженном поле, я: вороньё или – просто – грачи.
Вовка сидел в подъезде на подоконнике пятого этажа и хлюпал носом. Хлюпал не потому, что простыл, а потому что обидно было до ужаса: в запертой подлым автоматическим замком пустой квартире отряд бравых пластмассовых бойцов в полном вооружении ожидал своего генерала – Вовку то есть – аккурат в центре прихожей. Но только Вовка начал игру, выскочив за входную дверь проверить обстановку, как дверь захлопнулась. Ясное дело: игре конец. Мама вернётся не скоро, на улицу не выйдешь – смеркается.
Вдруг Вовка услышал стук в оконное стекло. Сначала подумал, послышалось, но нет – стучали настойчиво, со стороны улицы. Вовка был не из пугливых, отодвинул шпингалет и открыл створку окна.
– А, это ты! – на подоконник приземлилось странное маленькое существо, контуры которого постоянно расплывались и собирались. – Чего уставился? – ворчливо спросило оно. – Двигайся, дело есть!
– А вы кто будете? – вежливо спросил мальчик, сдвигаясь в сторону.
– Сумеречный хранитель. – ответило существо, поудобнее устраиваясь на подоконнике. – Дело, говорю, есть. У меня сегодня Светлов вырос, не вышел. Поможешь?