Евреи обливались слезами, предполагая, что крик о свободе был всего лишь игрой римлян, скучавших от безделья и отсутствия зрелищ.
Начальник рудника крикнул в рупор из-за спин легионеров:
– Евреи, вам свобода! Всем остальным вернуться к работе! Разойтись!
И тут началось то, что всегда происходило в мире людей, когда одна группа поднималась над другой. Дикий, яростный крик злобы раздался над долиной. Рабы и скованные цепями, и без цепей накинулись на евреев, стараясь искалечить их, убить, не дать им насладиться свободой, о которой мечтал каждый раб на руднике и днём и ночью, каждое мгновенье, многие годы или всю жизнь.
Евреи, воспрянувшие душой от счастья, проявляя свойственную этому народу отвагу и неустрашимость в бою, заняли круговую оборону и пошли в атаку, чтобы защитить свою жизнь. Они бились, бешено и свирепо, как если бы все превратились в богатырей. Ответный удар евреев – уже свободных людей – был настолько мощный, что рабы начали пятиться с разбитыми лицами и сломанными челюстями. И вскоре обратились в паническое бегство. Разбежались по долине.
Евреи вновь начали радоваться, ища взглядами человека, который привёз им свободу. Они бросились к Иосифу и начали благоговейно целовать его руки и ноги, одежду. Они плакали, смеялись, плясали и прыгали, словно маленькие дети. И требовали от римлян кузнецов, чтобы как можно скорей освободиться от железа.
Приехал Элиазар. Он сразу же начал проверять вольноотпущенников на твёрдость веры. Молитвенные бдения тянулись долго, каждый день. И люди, за годы рабства, не евшие досыта хлеба, теряли сознание, и, наверное, все бы они отдали Богу свои души, если бы не организаторские способности Иосифа. Он организовал подвоз продуктов с материка, лечение больных и ослабевших людей. А здоровых начал переправлять в Рим, чтобы они получили своё имущество. Большинство вольноотпущенников направилось в Иерусалим, в Храм поблагодарить Бога. И там они узнали, что сделал для них Иосиф.
Вся Палестина говорила об Иосифе.
Аристобул в задумчивости теребил бороду пальцами и тихо бормотал:
– А почему мне открылось то … – Он спохватился и, ненавидя себя, заревел так, что посуда на столе задвигалась: – Не смей уподобляться Богу! Аристобул! Не смей! Вот тебе моё наказание: два месяца не вкушай пищи и стой на одной ноге!