Поппея в ярости пронзительно кричала:
– Ах, так! Ты боишься мненье народа! Тогда не лезь ко мне, слюнтяй!
Она хлестала тяжёлыми ударами ладоней по его голове, царапала длинными ногтями его божественное лицо, била ногами, целя в божественный пах. Поппея, как женщина, хорошо знала, что он не божественный, а обыкновенный и не лучше чем у других.
Божественный слюнтяй озлоблялся и, рыча, отвечал ударами на удары. И, взъярённый от позорящих его титул кровавых отметин, злорадно смеясь, он, в свою очередь, с удовольствием царапал лицо благородной патрицианки.
Вероятно, в предчувствии будущих драк с императором, Поппея, когда она ещё не была знакома с Нероном, закрывала своё лицо повязкой. И никогда не выходила без неё на улицу. Теперь же оцарапанная божественными руками Нерона, она имела повод, чтобы выходить на улицу с тщательно закрытым лицом.
Тегеллин напряжённо наблюдал схватку двух любовников через щелку двери и в нужный момент врывался в спальню, чтобы остановить свирепую драку.
Когда Нерон покидал благородную патрицианку, осыпаемый народной, грубой бранью, какую можно было услышать только от проституток в лупанарах, то был уверен, что обязательно женится на ней. Когда он покидал Акту, то был уверен, что обязательно женится на ней…
Нерон тряхнул головой. Нужно было придумать план, как заманить божественную мать в ловушку, ведь он с ней давно не оставался наедине. Его рабы, конечно, были хитрыми, да не умными.
– Тегеллин, позови Сенеку.
Так как её дети быстро ели и молчали, то она, ожидавшая от них похвалы, с улыбкой на лице спросила:
– Ну, что, вкусно?
Девочки Мариамма и Мария – семи и восьми лет – и её старший сын Александр с набитыми ртами утвердительно закивали головами, глядя на свою красивую маму, а рядом с ней прозвучали торопливый глоток, потом вздох и звонкий крик:
– А мне не вкусно!
Её младшенький трёхлетний сын Иосиф после крика стукнул левой ладошкой по столу и, торопливо взяв с тарелки двумя руками следующий сладкий пирожок, сунул его себе в рот и с большим удовольствием начал есть.
Береника, вдова Матфея, не придала никакого значения словам её младшего сына, но они стали последней каплей переполнившей чашу терпения старших детей. Слёзы брызнули из глаз двух девочек, и Александр шумно дёрнул носом, и положил недоеденный пирожок на поднос.