Собственно, Верка вышла из возраста детдомовца. Теперь государство обязано было выдать ей собственную жилплощадь. Это и в остальной России было сложным процессом, а уж здесь – в маленьком дагестанском городке, где государственной жилплощади сроду не водилось… Скажем так, в удачный исход верилось с большим трудом. Все выпускники детдома оставались в нем жить, имелись уже и свои старожилы. Марина Понедельникова, например, ждала государственной жилплощади пятнадцатый год. Она давно уже отучилась в пединституте, устроилась в детдоме учительницей математики. Здесь и жила. Остальные поступали точно так же. В смысле кадров детский дом был на полном самообеспечении.
Бывших детдомовцев селили на пятом этаже. Сначала они там помещались, но постепенно заняли и четвертый этаж, для чего нынешних детдомовцев пришлось немного уплотнить. Заведующая втайне надеялась, что чем дальше от войны, тем меньше станет сирот, в итоге в детдоме останутся только бывшие, кому некуда податься. Но не тут-то было. Детей все везли и везли. К моменту ссоры заведующей с Веркой нынешние детдомовцы занимали только первый и второй этаж, причем жили по сорок человек в комнате. Из-за этого, собственно, и произошла ссора. Склонная к отстаиванию прав Верка стала требовать перевести себе наверх, а заведующая сказала: «Я тебя вообще не должна здесь держать. Могу выгнать на все четыре стороны. Так что не рыпайся». «Ах та-ак?!». Ну и пошло-поехало.
… Заведующая прислушивалась, сердце у нее ныло. Уж больно Верка была занозистая, такой бы занозистой внешность попроще – сбить спесь…
Увы.
Для маленького дагестанского городка Верка была воплощением женской красоты – гурией, выражаясь по-местному – и сама она об этом знала. Рост у нее был выше среднего, тело белое, рыхлое, явно склонное к полноте, но еще не полное, а просто мягкое. Бедра, прямо скажем, уже широкие, а талия тоненькая: тронешь – переломится. Целлюлита имелось в избытке, но о нем тогда и не слышали. Тогда это был жирок, он подсвечивал кожу таинственным теплым светом, и в голом виде Верка была похожа на вытянутый персик особого сорта, который рос только в соседнем Майкопе и о котором в остальной России даже не подозревали. Волосы у Верки были истинно белые, и как истинно белые они были жидковаты. Их нужно было мыть каждый день, зато вымытые они становились дыбом и окружали Веркину голову солнечным нимбом. Глаза у нее были большие, ярко-голубые и имели несколько глупое выражение: именно такое выражение и называлось в данном регионе «газельим».