– Господин Владимирский! Вам туда нельзя! – Услышал наш герой за спиной встревоженный голос Татьяны и распахивая дверь в спальню покойницы, машинально спросил:
– Почему же? – Внутри него зазвонил тревожный звонок. Движение воздуха за его спиной в этот солнечный день, морозом царапнул его позвоночник и он резко обернулся. На него чуть ни налетела ключница, с каким-то полу умным взглядом, пытающееся заглянуть сквозь него в спальню.
Владимирский оглядел пустую, просторную комнату. Комод красного дерева, на окнах драповые гардины плотно задвинуты, из-за чего в спальне был полумрак. На стене большой персидский ковёр, к нему прижимается кровать красного дерева, с такой же тумбочкой, на которой стоит резная шкатулка и подсвечник. Старинный платяной шкаф и на стене портрет написанный маслом, с парой фотографий. Вдруг, в комнате стала слышна тишина и в этой необычайной тишине, послышался шлепок, это капля крови разбилась о пол, за ней другая, третья. Наш жандарм посмотрел на ключницу, которая остолбенела, судорожно сжимая в своей руке бронзовый нож, для резки бумаги, вовсе не замечающей, что порезалась. На фотографиях, вставленных в рамку, красовалась наша ключница, практически в обнажённом виде:
– Осторожно. – Произнёс наш герой, доставая носовой платок из кармана: – Пальчики порежешь. – И он протянул платок Татьяне. И намекая на фото добавил: – Смелости как я вижу, вам не занимать.
– Хотите сказать вам не нравиться!? – Как-то уж неестественно, вызывающе произнесла фотомодель, деревенского подиума.
– Ни скажу – Владимирский приблизился к фотографиям и стал как бы в слух рассуждать: – Одна из них запечатлела Татьяну абсолютно нагую, со стороны спины, сидящую лицом к спинке стула. Другая на этом же стуле лицом в кадр, с широко расставленными коленями, где все бесстыдство прикрывает передник, теперь надетый по верх платья, на нашей ключнице. – И уже мысленно, – пожалуй фотографиям позавидовал бы плейбой, работа художника. А что, пожалуй портрет маслом и снимки делал один и тот же ценитель, женской красоты. – Наш герой внимательно рассматривающий творчество Эроса, наконец произнёс в слух: – Чувствуется рука мастера эротического стиля. Это у нас кто ж такой будет?
– Знакомец барышни Зинаиды Ивановны, мисьё Стас, настоящий художник.