Когда началась эпидемия ковида, включились полузабытые механизмы советского времени. Клеточная реакция. Ее совсем не учитывают при организации нынешней самоизоляции и введения QR-кодов. Напрасно.
Большая проблема заставить сидеть дома. Еще большая проблема вакцинироваться. Люди, по которым хоть чуть-чуть проехался социализм, себе на уме. У них выработались личные стратегии: государство – в одну сторону, они – в другую. По себе сужу. Абсолютно рефлекторно не верю государству. Передается с генами.
Подход протагонистов «Лучше перебдеть, чем недобдеть» тоже родом из советского времени. Специалисты точечно проводили санэпидрасследования, выявляя цепочку заражений, но на всякий случай «закрывали» контакты даже третьего уровня. Не тех, кто общался с заболевшим – семья, близкие, друзья, сослуживцы. Или имел контакт с тем, кто общался. Всех, кто мог заболеть. Массово, как облаву на рынке, оцепляли поддающееся оцеплению. Тоталитарная советская машина выбирала варианты простые и незатейливые – примерно как кое-где в локдаун. Поверить, что заболеть чем-нибудь предельно опасным, и быть заразным для окружающих, наш человек не мог. Ответственно вести себя тоже.
Слово «обсервация» советские эпидемиологи использовали. Но из организованного ими карантина бегали. По легкомыслию или из-за нежелания радикально менять планы.
Теперь проиллюстрируем тезисы.
***
У отца был самодельный железнодорожный ключ проводника. Им можно было открывать тамбурные двери вагонов и, главное, окна. Кондиционеров не существовало, а была система вентиляции. Жуткий ужас, парилка в вагоне. Если имеешь ключ, можно открыть любые окна. Тогда на ходу заметно свежее. Можно лежать на верхней полке, смотреть в окно, ветер шевелит страницы книги.
Ключ в нашей истории – важный инструмент, противостоящий нежеланию проводника учитывать пожелания пассажиров. Проводника то не найдешь, то не допросишься. Ключ – нужный личный ресурс.
Ключ выглядел так: «трехгранка» на набалдашнике из какого-то ультрапрочного и легкого сплава, сама трубка, как баллонный автомобильный ключ, согнута под прямым углом, образуя ручку. На другом конце – ключ с бородкой. Два ключа в одном, очень удобно в поездке. Мне он казался чрезвычайно важным, жезл власти над обстоятельствами.
Когда мне было почти девять, я полюбил ездить – в плацкарте, в общем вагоне, не важно. Днем нравилось находиться в купе, а вечером – сидеть в вагонном коридоре на откидном стульчике между окнами. Я устраивался боком и мог побыть один. Наблюдал за людьми: мужчины задумчиво курили или флиртовали со спутницами. Вечером шли в вагон-ресторан, возвращались оттуда еще больше раскованными и оживленными. Огни съезжали плашмя по оконному стеклу, ветер рвал занавески, коридор пустел, и стук колес становился громче.