«Просим сделать честь, присутствием на Рождественском балу, сего декабря 25 дня 1897 года в 6 часов вечера в доме городского собрания».
Павел крутил в руках открытку, переданную ему вчера вечером на маленьком серебряном подносе старым слугой Митрофаном. Он обдумывал предложение. Павел взглянул в окно, подёрнутое морозной росписью по краям, изумляясь причудливыми узорами. За окном только-только занимался холодный зимний рассвет. Ночь нехотя отдавала свои права наступавшему утру. Постепенно из серой, ватной мглы проступали дома. Редкие прохожие, спешили куда-то по своим неотложным делам, укрываясь от крепкого мороза высокими воротниками. Деревья стояли в плотном инее, с прилипшими клочьями снега на стволах.
– Утро…до чего же хорошо дома! – только и успел он подумать, как услышал звук подъехавшей кибитки.
– Кто это мог пожаловать в такую рань? – подумал Павел, вглядываясь в вязкую мглу, – Однако, для вполне уместных визитов уже не столь и рано, – решил он.
Он продолжал разглядывать кибитку с сидящим высоко на козлах ямщиком. Тот молодцевато выглядел в мохнатом малахае на голове и в больших рукавицах, опоясанный широким кушаком поверх тулупа. От кибитки отделилась подтянутая мужская фигура, в которой Павел сразу же узнал Мещерского.
Совсем недавно Павел, окончив свою службу в Петербурге, вернулся в родные пенаты, в милый его сердцу дом, где оставалась его обожаемая матушка. Он ещё рассчитывал и прикидывал: остаться ли здесь с маменькой или снова уехать в Петербург или Москву для продолжения государственной службы.
Стояновская Дарья Кирилловна была к тому времени вдовой действительного статского советника. Годом раньше она схоронила мужа, умершего от инфлюэнцы. Жила она на пособие, получаемое ею по случаю потери своего драгоценного супруга Матвея Григорьевича. Суммы оного пособия ей вполне хватало на безбедную жизнь. Оставались и кое-какие капиталы на спокойную, благополучную старость.
За неполный месяц пребывания в Томске, после долгих лет отсутствия, Павел успел близко сойтись с двумя офицерами. Одним из которых был Владимир Мещерский. Познакомился с ними Стояновский в игорном доме, где иногда играли офицеры в карты, в «винт» или «тресет». Павел, молодой человек двадцати шести лет, светловолосый, с ярко голубыми глазами и открытой улыбкой обладал спокойным, рассудительным характером. Он сходился с людьми довольно легко и хорошо разбирался в них.