Я гляжу на коттедж сквозь тонкую снежную завесу, и на душе у меня теплеет. С этим местом связаны многие прекрасные воспоминания моего детства. Коттедж выглядит как настоящее горное шале. Его построил мамин отец, после того как вышел на пенсию: он мечтал провести остаток дней среди сосен и даже успел прожить здесь два коротких года – до самой смерти. Но его мечта жива: величественное треугольное здание из стекла и бревен стоит в конце частной подъездной дороги, вокруг на многие мили нет больше ни души.
Я выхожу из фургона и в тот же миг забываю и про Чарли, и про свой телефон: мороз ошеломляет, от красоты зимнего пейзажа перехватывает дыхание. Я привыкла считать себя высокой и приметной – все из-за того, что у меня длинные ноги и рыжие волосы, – но здесь, посреди этих суровых просторов, я вдруг с изумлением ощущаю собственную ничтожность.
Мо крутится рядом, как и я наслаждаясь моментом. Она высунула язык и ловит им колючие снежинки.
– Ты знаешь, что снег грязный? – спрашивает Натали.
Высунув язык еще дальше, Мо смотрит прямо на Натали, и та обиженно отходит. Мы с Мо хихикаем. Папа с трудом стаскивает по ступенькам фургона набитую банками газировки сумку-холодильник и просит Оза вытащить вторую сумку. Оз подхватывает ее словно пушинку и несет следом за папой. За ними бежит Бинго.
– Спасибо, сынок, – бросает папа через плечо, и Оз расплывается в улыбке.
Я беру свою спортивную сумку, пару пакетов с продуктами и иду вслед за Вэнсом, у которого в руках нет ничего, кроме его собственных пожитков. Он тащится вперед, ссутулив плечи, своей медлительной, раздражающей походкой, которая кажется мне одновременно расслабленной и вызывающе высокомерной. Мой телефон жужжит в кармане куртки, и я подпрыгиваю, словно от удара электрошокера.
Прямо за мной шагает Хлоя. Она бьет меня по заднице пакетом с едой:
– Это твой парень?
Я оборачиваюсь, планируя ухмыльнуться ей в ответ, но вижу ее радостное лицо и заливаюсь краской.
Мне до смерти хочется проверить телефон и узнать, что за приз мне достался, но Чарли придется подождать, потому что мы входим в дом, а значит, пора бороться за спальные места. Я бросаю пакеты с продуктами на стол и мчусь мимо Вэнса, явно не имеющего ни малейшего представления о том, насколько важно происходящее прямо у него перед носом. Оз уже с грохотом штурмует ступеньки, ведущие на чердак. Когда ему что-то нужно, он добивается этого любой ценой, а я прекрасно знаю, что сейчас ему нужна верхняя койка.