Они продолжали общаться о чем-то бессмысленном, круто меняя темы, время от времени рассказывая абсолютно фантастические истории, добавляя в сюжет невиданных существ, вроде барабашек и банных. Доверяя каждому слову, с удивленными взорами, переваривали информацию, переданную друг другу. Все вокруг, в силу времени, которое многие считали мистическим, начало казаться волшебным, поистине добрым. Но все-таки, единственный кудесник которого дети ждали с нетерпением – тот, с кого начался диалог – Дед Мороз. Сильнее погружаясь в утопические мысли, совсем не заметили, как вечер превращался в ночь. Иду клонило в сон, но та, ровно как и ее брат, не желала ложиться, продолжая увлеченно участвовать в полемике. Однако Яша совсем не хотел спать, замечал какими осоловелыми становятся очи собеседницы, она медленно переставала балакать, превращая их речь в монолог. Минуты текли плавно, и вскоре, мальчик услышал тихое сопение. На подлокотнике старого дивана Ида наконец смежила очи, а из ее хрупких ручек на пол упала игрушка. Он вздохнул, понимая, что занять себя больше нечем. Собака тоже решила набраться сил, не поднимаясь уже больше часа. Его охватило чувство одиночества и тоски, кои так редко посещали.
– Фима, просыпайся, – буквально скатившись со стула, Яша погладил животное по серой шерстке, шепотом пытаясь ее разбудить. – Надо проверить калитку, закрыть сарай. Пойдем, а потом и почивать можно.
Собака потянула четырьмя, а после, приподняв голову, пискляво зевнула. Мальчик улыбнулся, а душевная печаль медленно начала пропадать, глядя на лучшего друга. Ступив на ноги, отряхнул штаны и подошел к огромной двери. Ощутив в себе задатки совсем не домашнего питомца, а настоящего драбанта, Фима подбежала к хозяину, дожидаясь, пока тот натянет теплые валенки, закинет на плечи поношенный тулуп. Дверь отворилась, из-за нее повеяло морозом, хотя летом в сенях всегда было жарко, а если там находиться больше пяти минут – выступала испарина. Зимой же это место превращалось в холодный плен. Странно. Задумавшись об этом, мальчик с собакой спустились по дряблым ступенькам на улицу. Черное небо и снежная буря – первое что привлекло к себе внимание.
Потрясываясь от холода, Яша оглядел сугробы по колено, недостроенный забор, пустующую мастерскую. Чистый воздух наполнил легкие, и, хотя неприятный ветер все так же пробирал до мурашек, помня о своей ответственности, пошел на обход территории. Она была небольшой, а шанс к тому, что придет маньяк или вор – сводился к минимуму. Деревня пусть являлась полупустой, среди нее гуляли не самые приятные слухи, но кроме мелких краж, поселению всегда удавалось обойти стороной криминал. Доверчивыми были не только маленькие жители, но и сами взрослые, постоянно принимая к себе различного рода гостей, от чего-то не волновались, будто совсем не знали, что им могут причинить вред. В богом забытом селении, каждый знал своих соседей в лицо. Оскудевшие и малообразованные семьи верно считали, будто если подобное не случалось с предками, и их тоже минует. Как бы глупо это не казалось, но животный инстинкт, некое чувство самосохранения, заставляло их городить заборы, вешать замки, заводить собак. Однако, вероятно, если бы царь однажды издал указ о том, что отныне делать это запрещено – никто бы особо не горевал. Подобная легкомысленность была присуще в огромной степени Марии Федоровне, и, конечно, ее воспитаннику – Яше. Потому, без доли страха, мыслей о нападении, развалочным шагом обошел дом вокруг, рассматривая задворки, а после направился к калитке, державшейся на добром слове.