– Ты, должно быть, места эти хорошо знаешь?
– А как же! Я тут всё знаю, вырос тут. Каждую травинку, каждый листик. Вон, например, синецвет растёт. Такой только в Гаавуне есть.
Гость остановился, пригляделся и спросил:
– Что это?
– Гордость наша. Я раньше частенько к ним ходил. Зубы болят, так сорвёшь листочек, между пальцами вот так вот потрёшь, пока сок не пойдёт – и в рот. Боль хорошо унимают, проклятые! А, вон одно растёт!
Гость не раздумывая направился туда, где среди деревьев прятался синий куст, освещённый солнцем. Опустился рядом с ним на колени и, достав нож, осторожно срезал три молодых ростка.
– Тоже зубы болят? – участливо спросил Пивси.
Гость, не оборачиваясь, ответил:
– Хочу взять с собой.
– Это правильно, господин! Знаете, как лечат они хорошо!
Гость поднялся, держа в руках молодые синие ветки.
– Я их изменю. – сказал он.
– Это как? – не понял Пивси.
– Синее дерево ещё лучше станет. Будет новый сорт.
Пивси не стал отвечать. Строитель-садовод совсем смутил его.
– Ну, пойдёмте. – сказал Пивси. – Мы уже почти пришли.
Дальше шли молча, и Пивси уже стал тяготиться этим молчанием, как меж деревьев замелькало белое и огромное.
– Ну, вот. – сказал Пивси.
Гость остановился вдруг, постоял, и двинулся вперёд, оставив Пивси позади. Идти за ним или подождать? Пивси пошёл было, да вдруг передумал. Не его это дела. Вместо этого он сел на землю и стал глядеть на белок, что сновали в листве.
Какие белки, тьфу ты! Пивси подскочил и осторожно пошёл в сторону храма. Что же друг владыки Кастари собрался там делать?
Перед Пивси вырос огромный белый шар. Одной половиной находился он в земле, второй – над ней, а белая плитка, которой выложили стены снаружи, сверкала в лучах солнца. Красивей дома Пивси, пожалуй, не видел. Когда пришёл он сюда в самый первый раз, торчали только железные прутья, согнутые полукругом, и тогда казалось, что строят здесь здоровую круглую клетку.
Теперь от клетки ничего не осталось. Шар блестел и переливался, будто жемчуг, а тёмный вход без дверей обрамляли белые колонны. Пивси подошёл и заглянул внутрь.
Гость не услышал его. Он стоял к Пивси спиной в центре зала, откуда росла высокая колонна, увенчанная чашей. Зал был тёмным и пустым, и лишь немного дневного света проникало внутрь через часть свода, что была выложена стеклом.