И над всем этим виднелась робкая Луна, не посеребренная еще в полную меру убегающим солнцем.
Еще не было видно обычной россыпи звезд. Лишь одна из них – самая нетерпеливая – уже зажглась в темной вуали над гаснущим побуревшим закатом.
– Благодать, – выдохнул Губин, потягивая из стакана виноградный сок. – Благодать, Гаврюша. Тишина и покой, едрит тво…
Архангел быстро поднял руку и простер длань свою над головой Василия. Тот поперхнулся.
– Извиняюсь… Незабываемая картина, хотел я сказать. Редкой красоты пейзаж… Вот есть, знаешь, что-то вот такое, блин…
Гавриил едва заметно пошевелил ладонью.
– …есть что-то такое в сумерках – в коротком этом промежутке, когда не вечер уже, но еще и не ночь… Есть что-то такое… Согласен, Гаврюша?
Архангел молчал, не отрывая глаз от первой звезды. Рука его медленно опустилась и замерла, чуть касаясь оконной рамы.
– Одним словом, охренеть! Офигенный, блин, видон. Заколдобишься! – Губин, лишенный присмотра, отвел душу.
– Грешны уста твои, – вздохнул Гавриил, поглядев на сантехника. – Скверны ты полон, Василий… Когда же сподобишься превозмочь себя?
Губин опустил голову и начал пальцем сверлить подоконник.
– Ну, Гаврюша… Ну, сразу-то трудно. Как-то само оно лезет… Я ж стараюсь, а оно, блин…
Архангел пожал плечами, снова вздохнул и не стал больше возносить руку над грешной Васькиной головой.
Губин ссутулился, толкнул раму, та скрипнула, и, словно в ответ ей, откуда-то с другой стороны двора послышался тонкий, протяжный звук. Сорвался, затих, потом снова возник – уже длинной, складной мелодией.
Гавриил оживился и начал вглядываться в темноту.
– Да это Данька, сукин кот… Ой!.. Ну, пацан это здешний. – Василий, стараясь загладить вину, чуть не по пояс высунулся из окна. – Вон, гляди, в музыкальной школе. Данька, Машкин сын. Он там на этой – как ее? – на флейте учится. Они здесь по вечерам в дудки свои дудят. А мужик тут один – Никита, с третьего этажа, всё грозится ментов на них напустить. Шумят, мол, спать не дают. А музыкантша ихняя с ним воюет. Она ж тоже в своем праве – до одиннадцати часов закон позволяет… Никита вообще мужик паскудный, едри… Ой!.. Несознательный он мужик. Чего к детишкам цепляется? Ну, дудят себе. Стекол не бьют, не ширяются. Чего еще?
Архангел стоял у окна, не обращая внимания на губинскую трескотню. Лицо его в полутьме казалось Василию посеревшим, и какой-то невообразимой грустью веяло от того лица.