– Просто ты все время работаешь руками, а если начнешь головой, то все получится.
– Ты хочешь в библиотеке всегда работать?
– Мне там нравится. Но я бы хотел стать музыкантом.
– Играть джаз?
– Нет. Классическую музыку. Я бы хотел играть на гобое в большом оркестре. Но, наверное, уже поздно.
– Поздно – что?
– Учиться на гобое. Чтобы играть профессионально, надо начинать в детстве и играть каждый день. И окончить консерваторию. А я 10 лет не занимался гобоем.
Айна погладила его по руке.
– Не расстраивайся. Ты же можешь брать гобой на прокат. А потом купишь. И ты играешь на кларнете.
– О, это совсем не то. Кстати, ты придешь на концерт в субботу?
– Конечно, приду. Все классы будут на вашем концерте.
– Странно, что они устраивают новоселье сегодня, – сказала Айна. – Завтра же всем на работу.
– Это не новоселье. Не только.
– А что?
– Сегодня начинается Ханука. Это еврейский праздник света.
– Как Люсия?
– Похоже, Борис тебе расскажет лучше. Но думаю, что на самом деле и Ханука, и адвенты, и Люсия, вообще традиции зажигания свечей в декабре, появились потому, что декабрь – темный месяц.
Они вышли возле школы. Здесь, на окраине, снега было больше, от него вечер казался не таким темным. Айна с Давидом обошли большие неосвященные здания, за школой был огромный двор, оттуда слышались звонкие голоса. Они свернули и вышли на улицу с одинаковыми длинными домами в четыре этажа, расположенные странно – не примыкая друг к другу, как в центре, а каждый отдельно, торцом к улице. Давид держал Айну за руку и чувствовал, что она нервничает.
– Не бойся, они хорошие, они друзья.
Их уже ждали, им обрадовались, и Давид обрадовался, только Айна, он видел, волновалась. Борис, забирая у Айны шубку, сказал:
– Какая маленькая!
Было непонятно, говорит он про шубку или про ее хозяйку. Айна засмущалась еще больше, но Рая увела ее в комнату, посмотреть на малыша. Давид с Борисом пошли в кухню. Комната и кухня выходили на разные стороны улицы. Кухня была большая, со столовой, отделенной, с одной стороны, буфетом. Получалось как бы две комнаты. В столовой стоял уже накрытый стол с маленькой ханукиёй посредине.
Борис был старше всего на пару лет, но казался Давиду много взрослей и опытней по жизни. Жена его, Рая, пережила концлагерь, ее привезли в 45-м году из Любека на корабле Красного креста. Тогда в Швецию привезли много освобожденных изможденных женщин, и Давид в тайне надеялся, что найдет среди них маму.