Всего секунда понадобилась нашему отставнику, чтобы взвесить несколько вариантов возможного развития назревающих событий и выбрать в качестве руководства к действию самый, на его взгляд, оптимальный: быстренько извлечь из бардачка упомянутые документы и вручить их гаишнику, присоединив к ним свое пенсионное удостоверение. Что он и сделал, не теряя времени, достоинства и контроля над ситуацией. Увидев знакомые цвета, формы, эмблемы, литеры и буковки, гаишник преобразился, одновременно расслабившись, подтянувшись, слегка подобрев и заметно посуровев. В одном глазу профессиональная братская солидарность служителей закона, в другом – не менее профессиональная опаска попасть под каток какой-нибудь очередной кампании..
– Проверяем, значит? Инспектируем, значится?
– Кто? Я? Кого? Вас? – удивление Ильи Алексеевича было так велико, так непосредственно, что гаишник чуть было не купился.
– Мы, – коротко и ясно заключил он. Затем подумал, секундой-другой дольше, чем наш отставник тремя абзацами выше, вычислил оптимум и немедленно приступил к его осуществлению.
– А права все же придется предъявить, товарищ капитан… Порядок такой.
– А-а! – дошло до нашего отставника. – А-аа! – доехало.
– Угу – подтвердил прибытие гаишник, мельком взглянул на права, козырнул и вернулся на пост. Сама воплощенная Бдительность и та бы бдительнее не выглядела. Потому как куда уж дальше-то?
– Действительно, некуда, – согласился Илья Алексеевич и тронулся дальше, решив сузить сектор патрулирования таким образом, чтобы больше на шоссе не светиться. Вот почему спустя пять судьбоносных минут наш отставник оказался на непредусмотренной первоначальным маршрутом улице. С одной стороны домики с мансардами, мезонинами и прочими архитектурными излишествами, с другой – святая простота убогих многоквартирных коробок, каким-то немыслимым образом умудряющихся обходиться без привратников, охранников, консьержек, лифтеров и даже лифтов. Дворников – и тех не было видно, хотя пора бы уже этим бездельникам приступить к своим обязанностям, вон, сколько мусора народ за сутки намусорил, сколько дряни набросал, сколько объедков недокушал. Своре бездомных псов даже с помощью дежурной стаи голубей не справиться…
Ну, про свору Илья Алексеевич загнул, конечно, красного словца ради. Пяток жалких дворняг на свору никак не тянул. Томимые голодным любопытством, псы с хмурой деловитостью инспектировали человеческие отходы, – санитарили как умели, берегли природу, мать нашу. «Кому мать, а кому – ареал обитания», – уточнил бы Арчи Гудвин на месте Ильи Мурова, и скорее всего не заметил бы одной странности в поведении четвероногих. А наш отставник не только заметил, притормозил и пригляделся, но еще и проанализировал эту странную странность. Странность же состояла в том, что собаки периодически вставали во что-то вроде стойки и, глядя мордой на приземистую котельную, начинали тихо скулить, подвывать, словом, проявлять тоскливое беспокойство