Ночь светла – достаёт из-за пазухи роль,
По которой всё по… и реально всё по…
Собираю один полувнятный сюжет,
А киоск по пути – зарешёчен и нем.
Где-то возле заснеженных спин гаражей
Догоняется водкой палёною Хэм.
Где-то возле – помянутых до – гаражей
Копошится над битой «копейкой» Ремарк.
Ночь светла, и божественна мысль неглиже,
Ночь светла запалённым костром Жанны Д'Арк.
Ночь светла, в круге равных мерцает ноль пять.
Убывает ноль пять, как осколок луны.
Элизейская пустынь. Походная кладь –
Чуть на дне, унесёт из горчащей страны.
Собираю в один полувнятный сюжет,
Как всё было задумано явно не мной.
Мир – непаханным полем, а я – по меже,
Многокосноязычный, иду стороной.
Ни огня и ни хаты чернеющей – вдоль,
Ни разметки, ни знаков дорожных на ней.
Ни отсель не пройти, не сказать ниотколь,
Что мерещится, тускло мерцает на дне.
Остаётся глядеться в межзвёздную гать,
В многокосноязычье не сомкнутых клемм…
Здесь бы штилем высоким высоко солгать…
Но киоск по пути – зарешёчен и нем.
Камни имеют форму объединяться.
Камни имеют твёрдость объединяться.
Камни имеют волю объединяться.
Камни имеют храмы объединяться,
Тюрьмы, бордели, больницы, апостола в святцах,
В нишах с ключами, в сети вплетавшего наверняка
Грузилом – несортовые из братии.
Лучшие – становились белою кожей.
Лучшие выбирали лучшие в боги.