Направился к своему УАЗику, но на половине пустынной дороги остановился и обернулся. Посмотрел на полковника, стоявшего с опущенными плечами у обрыва. Громко и четко сказал:
– И все же ты ее любишь!
Развернулся и уже не оглядываясь, дошел до своей машины. Сел. Посмотрел на полковника и что-то сказал своему водителю. УАЗик тут же отъехал. Горный ошеломленно глядел вслед. Рассеянно посмотрел на открывавшийся внизу вид и направился к «Ниве». Сел на переднем пассажирском сиденье, невольно оглянувшись назад. Сообщил:
– Алексей, сзади все кровью изляпано.
Селиверстов кивнул:
– Я знаю. Ерунда! Отстирается – значит отстирается, а нет – другие чехлы куплю. Лишь бы она выжила. – Тронув машину с места, тихо сказал: – А ты, Вась, не отказывайся от любви. Не говори Инге, что не любишь! Возможно именно любовь эта, тобой так отрицаемая, и поможет ей выжить.
Полковник молчал, глядя перед собой и не видя ничего. Перед ним вновь почему-то возникла зеленая трава на краю обрыва и Инга, лежащая на этой траве с закрытыми глазами, такая бледная и беспомощная. На сердце стояла щемящая пустота. Казачий атаман вел машину и тоже молчал. Наконец Горный повернул голову:
– Валентиныч, вы что, все с цепи посрывались? Какая любовь? Ей сорок два, мне тридцать пять! Мы знакомы третьи сутки. Что вы все так уверены в нашей любви?!? Объясни!
Алексей вздохнул:
– Знаешь, я свою жену случайно повстречал. Было мне уже далеко за тридцать. Я ей в отцы годился. А она молодая, всего девятнадцать. Я тоже сопротивлялся любви, считал себя старым. Тогда она, молоденькая девчонка, начала за мной ухаживать. Словно мать порой вела себя. Это в девятнадцать-то! И я понял, что возраст не самое главное в жизни. Самое важное – любовь. И вот сейчас ей тридцать восемь, а мне пятьдесят семь. Я благодарю Бога, что она у меня есть.
Василь возразил:
– Но это ты старше, а тут она! И тоже, порой, как мать ведет себя!
Селиверстов грустно усмехнулся:
– У нее же предназначение такое – быть матерью. Видно нет у нее больше никого, чтоб заботиться, раз дети выросли да одна. Я пока ее с Майкопа вез, повыспросил. Одинокая она. И душа у нее одинокая. Я гораздо больше тебя прожил, вижу. Она и пишет-то, скорее всего, от безысходности, старается через жизнь героев пережить то, что хотела бы. Еще раз говорю, возраст это не важно. Жена моего дядьки на пять лет старше и что? Живут пятьдесят лет вместе. Ему семьдесят три, а ей семьдесят восемь.