Аще лучший ловчий во всей округе заявился к оному, тот доковывал серп посредством молота-ручника, не подозревая, что всего через девять столетий сие сельскохозяйственное орудие станет символом крестьянства, освобожденного от кулаков-мироедов, личных земельных наделов и собственных хозяйств с живностью.
А молот тот начнет обозначать – в неразделимой смычке с серпом, класс-гегемон освобожденный от своих эксплуататоров, описанных Марксом в священной книге «Капитал», состоящей, в отличие от библейского «Пятикнижия Моисеева», из трех частей, получив взамен тех угнетателей фабрики и заводы в полное свое владение и распоряжение – приблизительно «после дождичка в четверг» либо «когда рак на горе свистнет», а скорее всего, «на морковкино заговенье» …
Завидев нежданного гостя, Легостай явно оторопел, ведь никогда не навещал его сей – не с того поля ягода! Вслед неподдельно воссиял он от подобной чести.
И тщеславный Молчан отчасти поверил в ту искренность, рассудив, что и сам не печалится, аще ему выпадает крупная дичь, одновременно не сомневаясь, что хозяин-подлюга днесь же постарается изыскать возможность для уведомления своего куратора.
– Сколь дорогой гость пожаловал! Каковыми судьбами ко мне? Премного счастлив! – огласил Легостай, воссияв еще пуще.
– За крючками, – вразумил его дорогой гость.
– Да тебе-то, знатнейшему охотнику и герою супротив лиходеев, к чему моя мелочь? Не станешь же ты промышлять пескарей…
– Не стану. А замыслил я взять сомов на донку. Ты же, наслышан, добрые крючки куешь на них – крупных.
– И то верно: кую таковые. Всяк, кто ловил с ними, нахваливал, а превыше всего – прочность их.
– За прочностью и пожаловал. Ведь ловлю не мельче, чем мне по плечо. Может, хоть от рыбалки вернусь к себе, прежнему. А то, опосля стычки с татями, совсем утратил сон: токмо сомкну вежды, наново они прут! И разом просыпаюсь! Еще и руце подрагивают по сей день…
Вот и надумал: отправлюсь-ка надолго в лес, где шалашик у мя, а рядом – речка с крутоярами и глубокими ямами: самое то для сомов!
День за днем буду спозаранку промышлять дичь, а в сумерки наступит черед большой рыбы. Чаю что отважу те видения… Да и жена пущай отдохнет в разлуке, ведь с недосыпа огрызаюсь на нее попусту, а не заслужила она того!
– Доброгнева твоя – сущий герой! Егда ожидалось, что тати нагрянут в городище, собрала отряд. И не одних баб, а и нас, мужей, столь отстроила, что и пикнуть не смели! Крутая она! Любого нагнет, не успеешь и чихнуть! И явно понимает в ратном деле, – живо развил Легостай, предполагая, что ловко льстит…