– Нет, я… я редактор, корректор… в смысле, в издательстве… и я…
– Ясно. Так, – велел дед Мане. – Раздевай его.
Маню кинуло в жар.
– Что?… – прошептала она. – Что?!..
– Я буду придерживать и поворачивать, а ты – раздевай.
– Как?… Совсем?!..
– Совсем. Надо осмотреть. Прощупать. Быстро, дочка. Время дорого.
Не будучи ни врачом, ни медсестрой, очень далекая от медицины в принципе, Маня начала багроветь. Втянув от ужаса голову в плечи, уже напрочь не понимая, что происходит и плохо соображая, что делает, она, под руководством деда, раздела «мужика».
Совсем.
То есть, вообще.
…
После осмотра дед открыл свою сумку, достал какие-то плотные бинты и туго перетянул «больному» небольшую, но глубокую, острую рану высоко на ноге, покопавшись еще в сумке, достал одноразовый шприц с иглой, какое-то лекарство и сделал укол.
Красная как свекла, Маня примостилась за столом напротив деда-хирурга, глядя на него остановившимися, бессмысленными глазами.
Это дед велел ей сесть за стол, когда все закончилось, сел сам и начал давать рекомендации.
– Так, дочка. Я завтра уезжаю. В санаторий, в Светлогорск, на Балтику. Так что жаль, но помочь вам больше не смогу.
Маня молчала, отчаянно тараща глаза.
Дед крякнул.
– Возьми себя в руки, девка! Ты все можешь сделать сама. Я тебе подробно и поэтапно расскажу. Бери бумагу и записывай. Или в компьютер свой, – улыбнулся дед, кивнув в сторону Маниного Notebookа. Тот элегантно помещался на облезлом шатком столике у окна с короткими тюлевыми занавесочками, и смотрелся несколько дико на фоне окружающего допотопного «деревенского» быта. Впрочем, сейчас у многих так, особенно летом, в сельской местности, на старых дачах, и никто уже не удивляется этой «встрече веков», все привыкли.
Маня суетливо метнулась за бумагой и ручкой, и опять села напротив деда с видом примерной, но впавшей от ужаса в полный ступор, ученицы на экзамене.
– Алексей твой в больницу не захотел, – неожиданно ухмыльнулся дед. – И я его понимаю. Я б может тоже не захотел – на его месте. Все зависит от обстоятельств, дочка, – туманно объяснил он.
Лицо «хирурга» вновь растянулось в ухмылке.
– Помяли его сильно… и умело. Профессионально, словом. Специфически, – как-то странно выразился дед, заговорив характерным «врачебным» тоном.
Кровь то приливала к лицу, то отливала – Маня слушала, преданно, почти не мигая уставившись на деда как на спасителя –