– Давай чай, – согласился Евгений.
Чаепитие вышло молчаливым. Руслан, вновь чувствуя неловкость, поторопился выпить свой чай и, сославшись на то, что давно не видел телевизор, ушел в зал. Сашка почти тут же последовал за ним.
Оставшись вдвоем с Женькой, Ксеня тихо вздохнула, подперла голову рукой.
– Пей чай, Женя, – сказала она, улыбаясь, устало и немного виновато.
– Я пью.
– И не смотри на меня так. Смущаешь своего приятеля, он не знает, куда деться от нас. Ну, что с тобой?
– Соскучился.
– За два дня?
– За восемь лет.
Ксеня продолжала улыбаться, но взгляд ее отяжелел.
– Жень, мы ж договорились…
– Извини. Ничего не могу с собой поделать. Ты такая эти дни…
– Какая?
– Не знаю. Но именно такой я восемь лет ждал тебя увидеть. Вот, дождался,– он развел руками. – Извини. Скоро привыкну, перестану смущать тебя и других.
– Ты просто давно меня не видел.
– Я давно не видел тебя т а к о й. В т а к у ю тебя я влюбился, а потом ты сразу изменилась. И вот сейчас только…
– Такая, не такая, – она с досадой бросила в стакан ложку, которую держала в руке. – Ты сходишь с ума, сам мучаешься и меня мучаешь. Ты видишь во мне неизвестно, кого. И злишься на Пашку – он, видите ли, тебе идеал испортил. А для Пахана не было идеала. Он любил женщину и добился ее. И тебе ничто не мешает сейчас сделать то же самое. Я люблю тебя, и ты знаешь это. Люблю, насколько умею, пойми! Ты ждешь от меня безумной, неземной, всепоглощающей любви, обалденного романтизма, но я не способна на это! Жень! Мы вчера говорили об этом, и раньше – сколько раз! Но раньше я боялась, а сейчас уже не боюсь. И стоит тебе подать знак – и я буду твоей.
Евгений слушал ее, качая головой. С лица его не сходило прежнее выражение – смесь восхищения, желания, тоски и чего-то еще…
– Ты не станешь моей, – сказал он.—Не строй из себя роковую женщину, для которой все потеряно, тебе это не идет. И любовь тебе доступна. Именно, обалденно романтичная и неземная. Только объекта пока нет. А может, и есть уже. Недаром ты светишься, и я балдею, глядя на тебя. Понимаю, тебе это не очень приятно, но прости мне эту слабость, а?
– Ты неисправимый идеалист, – заключила Ксеня. – Откуда только взялся? Тебе бы в прошлом веке жить. Или в позапрошлом. Налить еще чаю?
– Налей. Современная ты наша.
Они засмеялись было, но тут же застыли, услышав в соседней комнате звук пианино. Ксеня вскочила, с негодованием глядя на Евгения.