В его душе, где-то очень глубоко, куда могла заглянуть в свое время разве только златоволосая Мира, зарождалась понемногу черная тьма. Она поднималась торжественно, не спеша, направляя его мозг, и без того сутками бешено работающий, на самые дерзкие идеи. Тор становился мстителем, готовящимся к своей мрачной победе. И совсем не в простом отмщении Дику или Дюку она заключалась, нет. Но он готовился к триумфу над всем человечеством, столь глубоко осквернившим его жизнь.
Знакомство дружба с Пэтси (так звали харизматичного каракурта) не прошли бесследно лишь для Тора и самого паука. Дюк и Дик топали весь следующий день практически в абсолютном молчании, лишь иногда прерываемом короткими проклятиями, посвященными нескончаемому дождю. Фляга, болтающаяся на поясе у Торонты, была предусмотрительно закрыта: пауки не очень-то любят влажность. Ливень нещадно хлестал стонущую землю, клонил и мял к ее поверхности красивые головки вымокших цветов. Почва, обильно вымытая, благодарила словно бы небеса за желанную и необходимую ей воду после длительной тяжелой поры, когда царил лишь холодом и осенней прохладою пронизанный ветер. А теперь приятные и вкусные капли глотали деревья своими напитывающимися корнями и будто расцветали и свежели за стеной дождя.…И так продолжалось все утро.
***
После столь значительного и сочного водопоглощения словно преобразилась вся местность, по которой они шли. А нужно заметить, что все трое, вернее, как может поправить меня читатель, четверо путников преодолели окраину города и приближались медленно, но верно к окончательной цели – дому.
Впрочем, дом ли это был для каждого из них?
Для двух догов – лишь временная остановка, позволяющая отдохнуть после долгой дороги. Жизнь охотничьих псов весьма и весьма активна, ведь она связана с ежедневными похождениями, но все-таки – хорошо, чертовски хорошо осознавать, что у тебя всегда есть крыша над головой, очаг, у которого можно погреться, если уж хозяин благодушно снизойдет до позволения зайти в комнату, где сам предпочтет сидеть в огромном кресле-качалке, держа трубку в одной руке, а в другой – газету.
Надо ли говорить, что для Тора и не дом это бы вовсе. Скорее, то было временное обстоятельство, пережить которое следовало со всею стойкостью его сильного духа только ради достижения своей цели, стоявшей теперь во главе всех его жизненных задач.