Путника того никто тогда больше не видел, что, конечно, неудивительно: пиранья – рыба крутая, да решительная.
Только недавно прибывшие на землю Онтарио не подозревали ничего о живущей в Синем Озере зубастой нечисти.
Не знал об этом и Торонта. Ведомый зарождаемым чувством глубокой тоски, Он начал по ночам уходить и навещать Мишель, дабы по утрам заниматься подкопами. Не на того в этот раз наткнулись даже такие страшные рыбы, как пираньи, нет. "Меня остановит только смерть. " Эти слова, сказанные Ворланду, не случайны. И он научился преодолевать Озеро Смерти, Озеро Мрака и Гибели. Предупрежденный Ворландом о проживающих в воде пираньях , он сделал себе непробиваемый панцирь, состоящий из бывших домиков черепах, склененный для высшей прочности сосновой смолою (здесь потрудился Ворланд, натаскавший ему клейкой жидкости из шишек) …
Да, пусть он выныривал теперь весь мокрый, хмурый, с кусающими его уши детенышами пираний, с полуразодранным хвостом и почти без сил, да, он думал после вынужденного купания лишь о тепле, которое он встретит уже на берегу, да, было трудно и, действительно, страшно – но он шел к ней, чтобы увидеть ее, коснуться ее тела, почувствовать ее теплое дыхание, а все остальное было не столь важно.
Когда Торонта заходил в пещеру к Мишель, они долго стояли, обнявшись, словно бы делясь друг с другом живительной энергией, лишь изредка прислушиваясь к грозным всплескам, раздающимся снаружи…
Пусть внезапно вскроются все тайны,
Ведь теперь, поверь мне, все равно.
Пусть все знают: мы с тобою – пара,
Хоть и жизнь утащит нас на дно....
Но прожить весь век свой несчастливо –
Разве же не это участь, горькая для всех?
А судьба бывает так несправедлива,
Что не жди, ведь не придет в конце успех…
Хочешь, выпьем сразу яд сей терпкий –
И покончим с этим раз и навсегда?
Я ж не знал тогда, что тебя встречу,
Не был так уверен в счастье никогда!
И луна пускай дорогу освещает,
Дабы вмиг спокойно мы ушли –
И оставили воспоминанья будто
Тем, кто нас увидел, в глубине души…
Сон пропадает, когда возбуждение от нового чувства приходит, тает, как белый снег, заставляет свершать решительные и смелые поступки, а сердце стучит совсем по-иному, и голова пульсирует от переполнявших мыслей…
Из-за сбоя в привычном ритме Торонта теперь был лишен сна. С рассвета до заката он тренировался, вел многократные записи, спускаясь лишь изредка из своей темницы, чтобы подышать свежим воздухом, постояв около каменных идолов. А по ночам уходил наш герой к Мишель, помня, что перед приятной встречей предстоит гораздо менее приятное, но стоящего того испытание холодной водой и зубами пираний…