Касьян и бурятка одевались.
– Идем с нами, – предложил Касьян.
– Куда?
– К хорошим людям.
Я часто покупался на предложение выпить с хорошим человеком и попадал в итоге в компанию, которую с удовольствием взял бы на борт разбойничий корабль. Впрочем, было наплевать, у меня не было ключей от собственного дома, вместо головы привинчен глобус, а вместо сердца навигационная карта. Я шел туда, куда дул ветер.
Я точно знал, что мы нарвёмся на пьяниц. Пусть не самых обычных, а с оригинальной придурью. И от них некуда деваться. Они-то знают, что высшая правда, между трезвостью и опьянением, похожа на океан, который нужно переплыть, чтобы он навсегда остался при тебе. Но мало кто доплывает дальше середины.
Кто мы, когда опускаемся на дно своего стакана? Космические бродяги? Обычные бухари? Клоуны с опухшими масками на лице? Дети, испуганные взрослением? Мы сидим и пьем, пьем и смеемся над жизнью, смеемся и дохнем. Смеемся в ожидании, пока вселенная лопнет от нашего смеха. И лопаемся первыми.
Как я и предполагал, хороший человек оказался непоседливым безобразником. Стол у него ломился от новогодних угощений. Звали безобразника Тим, он носил очки с толстенными стеклами и смеялся лишь уголками рта, как Джокер. Подруга его тоже была буряткой.
– Может, и мне на бурятке поджениться? – спросил я у Касьяна.
– Не советую. Гусарская рулетка. Не угадаешь – свалит намертво.
– В Бурятии колдунов и духов больше чем людей, – сказал Тим. – Я прожил там месяц в дацане. Вернулся с ней, а как сошелся, не помню.
Он ткнул пальцем в свою подругу. Та грозно посмотрела на него. Джокер улыбнулся уголками рта.
– Дерется? – шепотом спросил я.
Тим чуть кивнул.
– Такие стекла, наверное, трудно разбить? – спросил я, когда мы выпили за знакомство.
– Просто не реально, – указал он на искореженные дужки.
За столом сидели еще гости. Самым неугомонным был сосед сверху – рослый детина, глотавший водку, чуть выпучивая глаза. Он затеял шашечный турнир и лез с разговорами, выясняя, кто больше знает о жизни, пока его не угомонили шахматной доской по голове.
Пьянка была примечательна только тем, что была первой в новом году и наводила на мысль, что если весь год дела будут идти также, то у меня есть шанс обойти в ближайшее время Чинаски по количеству выпитых бутылок.
Под утро за столом остались Тим и я. Запивая водку красным вином, мой собутыльник только и повторял: