– Чо ты говорила. Говорила она! Я у нее тут утицу купить хотела, мужику пожарить. Своих нет, а Петро со смены с городу приехал, думаю, дай порадую. Так не продала. Чёт лепетала, а чо, хрен поймёшь.
Это в разговор вступила Наденка, худющая девка лет тридцати, с хрящеватым, некрасивым носом и узким, синим от холода ртом. Она куталась в лисью шубку с капюшоном и явно очень гордилась своим нарядом, потому что каждую минуту оглаживала мех пушистой рукавицей. Шубу ей привёз муж, и половина женского населения деревни завидовала ей смертельной завистью, такой шубы больше не было ни у кого.
– Ага, утицу. У неё и куру не выпросишь. Она их всех по именам зовет, до старости держит, а потом хоронит. Я, говорит, как Аглаю тебе зарублю, она ж у меня с цыплёнка? Как дитё. Ты дитё могешь зарубить? То-то. Представляете, что несёт? Одно слово, юродивая!!!
Бабы ещё постояли минут пять, злобно обсуждая странную соседку и разбрелись. Их очень злило, что Луша никого не пускала в свою жизнь, жила по своим, не понятным никому законам, и за закрытыми плотно воротами её двора что-то происходило такое, что не укладывалось в общие деревенские рамки. Однако, очень напирать на одинокую странную женщину, соседки побаивались. Они были уверены, Луша подколдовывала. Иначе, как можно было объяснить, что её кот-огромный, чёрный, мохнатый и хитрый, как черт, настоящее дьявольское отродье с разбегу прыгал ей на сгиб руки, как только она лишь чуть поведёт бровью, взбирался выше и усаживался ей на плечо. А утки стройной чередой, косолапя и раскачиваясь, топали за ней с речки до самого двора и ни одна даже не пыталась выбиться из ровной линии товарок, хотя под вечер воздух над рекой просто звенел от истерического "утя-утя", чертыхания и малоприличных выражений зовущих непослушных уток сельчанок.
А ещё Луша умела лечить травами. Этому её научила прабабка, крохотная, сухонькая старушка, жившая в древней избушке на другом конце села. Она померла, когда Луше было лет пятнадцать, но внучка усвоила науку. И теперь весь чердак её дома был увешан пучками высушенных трав. Луша их собирала по чётким, усвоенным от бабушки правилам, и сельчане видели не раз, как даже глухой ночью, в полнолуние тоненькая фигурка выходит из леса, а на спине у неё в маленьком рюкзачке – пучок трав, и от этого она похожа на экзотическую птицу с пушистым хохолком перьев на голове.