Супергероизм. Фигуры за свечой - страница 3

Шрифт
Интервал


Лицо его, при таких делах всегда искажённое тоскливой гримасой на миг скривилось до невозможности. Из ямы остро несло протухшим мясом. Дно её было обильно посыпано изувеченными трупами кошек и мелких собак, и среди них на коленях с вздернутыми вверх руками сидела почти голая, вся с ног до головы перепачканная в засохшей крови и грязи женщина, от запястий которой вверх тянулась верёвка, обмотанная вокруг железнодорожного гвоздя в полу. Желвак встретился с её отупевшими от страха глазами и хотел, было, перейти на ту сторону, чтобы для начала освободить её руки, чувствуя как тугая злость, словно изжога, всё больше подступает к горлу, как вдруг случилось неожиданное: маньяк вскочил на ноги.

Желвак резко обернулся и отпрянул от цепи, просвистевшей подле. За мгновение до того, как он увидел глаза этой мерзости, в голове его ещё были какие-то мысли, он мог бы ещё подумать о том, что можно сделать всё аккуратно, но уже в следующий миг он потерял контроль над собой. Ненависть, тоска и напряжение этого вечера перевалили через край, вырвались наружу и взорвались, словно оболочка новой звезды. Тугой звук сломавшихся рёбер, хрустнувшие, как будто вафельные, зубы, и, в конце концов, свёрнутая шея, а может даже и проломленный череп – всё это явилось итогом будто бы одного мимолётного события, настолько быстро оно произошло и для Желвака и для того, кто мог бы наблюдать за ним со стороны.

Кровь отхлынула от головы, Желвака слегка затрясло. Страх заложницы отпустил его, и по телу как обычно в таких случаях разлилась какая-то смесь облегчения с таинственной новой энергией. Ощущения, как после оргазма, если до него мучила какая-то боль, которая вмиг улетучилась.

Не сразу, но он пришёл в себя, в очередной раз вспомнив Коготовского, вечным наваждением маячившего где-то рядом. Но сейчас было не до рассуждений и самокопаний. Желвак подошёл к столу, на котором валялось какое-то барахло, он даже не заметил что именно, стряхнув всё рукой, поднял его, отнёс к подвалу а затем аккуратно спустил вниз. Спрыгнув в яму он, не мешкая, разорвал верёвки на стёртых запястьях похищенной, которая без конца дёргала ртом и шеей, как будто пытаясь всхлипнуть, и, выбравшись обратно по столу, вынес наружу. Теперь всё нужно было делать в пять раз быстрее.

Отнеся девчонку к реке, он опустил её в воду и поспешно отмыл от грязи (своей крови, как он и ожидал, на ней почти не было). При этом она постоянно дёргалась, отбивалась, и заорала даже в конце, а он, не обращая на это внимания, продолжал её вытирать с силой, затем снял с себя свою большую балахонистую куртку, накинул на её холодное тело и запахнул отвороты, как у халата. После чего подумал и напялил ей на ноги свои ботинки