Он бегло оглядел комнату. Ничего особенного. Горшок с цветком на полу. Голые стены. Светлый дубовый пол и стул с вещами вместо шкафа.
Гость спустил с кровати ноги, потянулся и широко зевнул. За пределами спальни что-то происходило, до него доносились странные гортанные звуки. Подхватив пальцами ног трусы с пола и подкинув вверх, он поймал их одной левой. Посмотрел, где у кельвинов зад, где перед, быстро надел и вышел в коридор.
Звуки доносились из душа – очень скверное пение. По пути на кухню Стасов наткнулся босой ногой на мелкую, неприятно воспринимаемую телом деталь, нагнулся, покрутил в руке – лего. В просторной столовой по-свойски открыл холодильник, оценив безысходность положения. Есть хотелось зверски. Пение закончилось, дверь в ванную распахнулась, и вместе с паром ему явилась новая близкая знакомая из отдела по связям с общественностью.
– Ты что это, душ в кипятке принимала? – спросил он, глядя на нее, совершенно красную.
– А я всегда так, – она улыбнулась. – Будешь завтракать?
– Да я бы с радостью, но у тебя ничего нет. – Стасов резко открыл и закрыл дверь холодильника, демонстрируя его бесполезность.
– Как это нет, все у меня есть. – Хозяйка дома отодвинула гостя от дверцы и стала доставать свертки и баночки, приговаривая: – Это называется «ничего нет», тоже мне фифа, у меня всего полно!
Стасов присел на небольшой диванчик, поигрывая маленькой деталью, что попалась под ноги. Хозяйка, фырча, одномоментно вытворяла на сковороде и разделочной доске кулинарные кульбиты.
– У тебя сын?
Она оглянулась через плечо, отрицательно мотая головой, но, заметив детальку в руках гостя, кивнула:
– Да, – и вновь отвернулась к плите.
Стасов понял, что она не хочет об этом говорить, но его это не останавливало, возможно, потому он менеджер с приставкой «топ», а не что-то там.
– Сколько ему? – спросил он, зная что люди чаще отвечают на прямые вопросы, даже если того не хотят.
– Шесть, – ответила она не оборачиваясь. – Ты любишь глазунью или желток перемешать? – Стася меняла тему, что еще больше подталкивало Стасова дожимать.
– Скрэмбл хочу. Где он сейчас?
Нож раздраженно плясал в ее руках, шинкуя зелень.
– Кто?
Вот упертая. Ее напряженная в возмущение спина вызывала у Стасова непроизвольную, чуть садистскую улыбку:
– Ну не скрэмбл же! Сын.