Эльза выдержала тактичную паузу, прежде чем заговорить снова:
– Он сообщил вам по телефону, куда собирается ехать?
Психолог с сожалением покачал головой:
– Видите ли, мы с ним не говорили о его нынешних делах, обязанностях в министерстве, деловых встречах и конфликтах. Мы говорили… о его детстве, юности, снах, страхах… Вряд ли я смогу вам помочь.
– Его жена, – сказала Эльза, – уверена, что в последний месяц он стал… мягче и счастливее. Помогла терапия?
– Возможно. – Психолог кивнул. – Жаль, что мы не успели пройти с ним курс до конца…
И он снова задумался, сдвинув брови, болезненно морщась.
* * *
После обеда она сидела у себя в кабинете, тесном, больше похожем на подсобку, и, закинув на край стола ноги в тяжелых башмаках, изучала отчеты следователей.
Утро накануне гибели Фридрих Найт провел в своем министерстве, и свидетели утверждали, что вопли, доносившиеся с рабочего совещания, были слышны даже на подземной парковке. Никого это особенно не смутило – господа чиновники всегда так совещались. Человек, убежденный в своей правоте, и говорить должен громко. Пусть шепчутся и мямлят те, кто в себе не уверен.
После совещания Фридрих навестил буфет и выпил кофе со сливками. Заместителю сказал, что отправляется на личную встречу, подробностей не сообщил. Все участники скандального совещания остались на рабочих местах и пробыли в трудах до самого вечера, а некоторые, как господин старший методист, заработались и допоздна.
Фридрих заехал домой и совершил три звонка по домашнему телефону – психологу, бывшей жене, опять психологу. Через полчаса его машина снова выкатилась из гаража. Еще через пятнадцать минут попала в поле зрения камеры на шоссе. Камера зафиксировала незначительное превышение скорости.
Следующим, кто встретил господина Фридриха, оказался патрульный рядом с искореженной машиной, потом полицейские, криминалист и патологоанатом. Лицо погибшего было разбито, но не при крушении. Кулаки в ссадинах, под ногтями фрагменты чужого эпителия – он сражался. Хрящи ушей повреждены – но не в драке.
Его топили, за уши удерживая под водой.
– Я найду тебя, сука, – сказала Эльза вслух.
До встречи с Лео Парселем она была уверена, что сочувствовать жертве непрофессионально. Но Лео не боялся и не стеснялся проявлять эмоции. Почему Эльза должна притворяться бесстрастной?