Дрожащие пальцы только с третьей попытки чиркнули колесиком зажигалки. Андрей закурил, прикрывая ладонью пламя. Нужно было успокоиться, взять себя в руки, не дать сорваться. Или будет нарушение режима, четвертый параграф, вонючие нары, изоляторы и снова ЛИМБ. Он уже видел таких, слетевших с катушек и загремевших на второй круг.
Сигарета дотлела, обожгла пальцы и полетела на рельсы. Он поправил рюкзак и пошел к вокзалу.
– Добрый день.
Двое в одинаковой форме подкараулили его в конце перрона. У правого на лице застыла смертельная скука, а левый все время «подмигивал» нервно дергающимся веком.
– Ваши документы, пожалуйста.
Рука, не слушаясь, нырнула во внутренний карман.
– Вот.
Справка об освобождении, напечатанная на серой бумаге, перекочевала в руки левого. Пока он вчитывался в закорючки, правый пялился на Андрея. В глазах полицейского стояла плохо прикрытая злость.
– Психот? – Левый, наконец, оторвал взгляд от бумажки.
– Что? – Андрей не сразу сообразил. – А, да. Так точно.
Правый дернул рукой, словно собирался достать пистолет из кобуры на боку. Андрею вдруг стало легко и свободно. Захотелось броситься на него и зубами рвать этого «глухого». Пусть стреляет. Пусть! Лучше сдохнуть, но показать этим сволочам…
– Пройдемте, гражданин Вереск.
– Зачем?
– Пробьем вас по компьютеру. На справке печать смазана.
Веко левого перестало дергаться. Во взгляде сквозила холодная казенщина и скука.
– Хорошо, если надо… – Запал Андрея стух так же быстро, как и появился. Главное, не дать себя спровоцировать. Не для того он ехал сюда, чтобы пропасть на первом же посту.
Вокзал повернулся боком, открывая входы в нутро служебных помещений. Узкий темный коридор за дверью с табличкой «Опорный пункт. Полиция» почудился кишкой.
«Прямой кишкой, – уточнил сам для себя Андрей. – Это очередная задница, дружок, – и добавил, – перманентная».
На затылок рухнул тяжелый удар, и бетонный пол милостиво принял Андрея в пыльные объятья. Град пинков и тумаков посыпался на жертву. Ботинок, дубинка, дубинка, снова ботинок. Он сжался, подтянул ноги к животу и закрыл голову руками. Краем глаза успел заметить – бьет его правый, а второй, с ненавистью во взгляде, стоит и смотрит. Скучно смотрит, как на льва-людоеда, оказавшегося на проверку полевой мышью.
Андрею показалось, что из далекой глубины на него смотрит Захаров. Качает головой и шепчет о том, как глупо сдохнуть сразу после выхода на свободу.