Лев Васильев обожал фотографировать львов. Каждый год он брал отпуск и отправлялся в Африку снимать своих тезок. В этом году выбор пал на Танзанию. Десять дней он провел в резервации с невыговариваемым названием Нгоронгоро. Обгорел, отравился местной пищей, чуть не попал под копыта стада зебр, но был доволен по уши. Десяток «флешек» с тысячами снимков на дне сумки ждали своего часа, когда в холодной зимней России он будет пить горячий чай и вспоминать африканские приключения.
Но всё однажды заканчивается. И вот уже проводник, с кожей цвета горького шоколада, вез его обратно в цивилизацию.
– Через Ндонго поедем, масса. Быстрее будет.
Проводник улыбнулся, показав ослепительно белые зубы, и крутанул руль. Через час тряски по грунтовой дороге они выехали на ровное, как стол, плато. Лев ахнул.
Равнина была уставлена огромными белыми чашами. Словно гигантские параболические антенны смотрели в африканское небо: то ли слушая вой дальнего космоса, то ли передавая туда послание инопланетному разуму.
– Что это, Вакеса? Радиотелескоп?
– Нет, масса. Это солнечный собиральщик.
– Как?
– Солнце собирает. У нас его много.
Они подъехали уже совсем близко. Лев рассмотрел, как по прозрачному шлангу, тянущемуся от дна «тарелки», в большие баллоны перетекает светящаяся жидкость.
– И что вы с ним делаете?
Вакеса пожал плечами.
– На экспорт отправляем. А уже вы, русские, его с самолетов распыляете. Чтобы хорошо и тепло было.
Лев присмотрелся. Командовал группой чернокожих рабочих бородатый мужик в майке с надписью «гражданская оборона». Типичный такой российский прораб, матерящийся и мечтающий о холодном пиве.
«Это консервы, – подумал Лев, – я отравился, лежу в местной больнице и брежу. Сейчас появится врач, и, значит, мне повезло и больница хорошая. Или медведь с балалайкой – тогда я попал к местному знахарю и, вероятно, помру от антисанитарии».
Ни врач, ни медведь не появились. Зато на дороге возникла огненно-рыжая девица в камуфляже и властным движением руки остановила машину.