Женщина чмокнула дочь в щеку и обняла, прижав к груди. Отстранилась и накинула на голову дочери красный капюшон.
– Ну, мам!
– Не мамкай мне! Знаешь же правило. Хочешь, чтобы тебя Старый Хрыч отчитывал?
– Ладно….
– Всё, поторопись. А то стемнеет скоро.
Мать ещё постояла, смотря вслед фигурке, уходящей в сторону темного леса, скрутила пальцы в фигуру от сглаза и пошла обратно в дом.
– Привет! Что ты делаешь здесь в такое время?
Он встретил незнакомку на тропинке посреди леса. Любая девушка её возраста испугалась бы, когда дорогу преградил здоровенный седой мужик с двумя рукоятками мечей за спиной. Но только не она.
– Здесь может быть опасно.
Мужчина старался говорить дружелюбно, но девушке, кажется, было всё равно. Покрасневшие, как от долгого плача, глаза смотрели отстранённо и холодно.
– Куда ты идёшь? Скоро станет совсем темно, заблудишься.
– Я к бабушке. Вот пирожки несу. Тут рядом.
Девушка облизнула пересохшие губы и, чуть откинув красный капюшон, провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая капельки пота, словно вокруг был не прохладный осенний вечер, а летний жаркий полдень.
– Может, тебя проводить? Тут, говорят, оборотни водятся.
– Не надо, – голос стал резкий, лающий, – я сама.
– Как хочешь.
Мужчина отступил с тропы и шутливо поклонился, пропуская девушку. Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь, оставляя за собой шлейф запахов зверобоя и жимолости.
Он чуть постоял, раздумывая, а затем двинулся вслед за странной незнакомкой.
Тропинка и правда вывела к аккуратному домику. Седому показалось, что в дверь юркнула серая волчья тень, несущая что-то в зубах. Он прибавил шаг и, подойдя к двери, коротко постучал.
– Заходи, – отозвался каркающий старушечий голос, – дёрни за веревочку, дверь и откроется.
Дёрнув, как было сказано, мужчина вошел. За столом сидела старуха, морщинистая и дряхлая, в чёрном траурном платье и красном капоре. Рядом, с ужасом уставившись на вошедшего, застыла статуей девушка в красном капюшоне.
– Кто ты, добрый юноша?
Бабка расплылась в улыбке, показывая желтые, но крепкие не по годам зубы.
– Ведьмак я, бабушка.
– Хто?
– Охотник на нечисть.
– Да ты шо! Неужто в нашем лесу кто завелся?
– Оборотень, говорят.
– Эт кто так брешет? Отродясь тут не водилось никакой дряни.
– Дровосеки, – пожал плечами седой, – те, что у Серой речки лес рубят.