— Закончили, — сказал Меркуцио с
удовлетворением. — Ты молодец.
Мне так не казалось. Я был зол на
самого себя. Я уже огреб кучу паршивых впечатлений, но так и не
сумел определиться, куда попал. Не знал, что происходит и как на
это реагировать. Искал виновных в собственной некомпетентности. И
часть меня решила, что уже не оказывающий никакого сопротивления
бот отлично подходит для мести.
Нацелившись в лоб лежащего человека,
я обвил палец вокруг спусковой скобы. Ждал — сам не зная чего.
От нового выстрела я уже не
вздрагивал.
— Пойдем, — сказал Меркуцио, убирая
дымящийся пистолет. Это он, а не я, поставил точку в вопросе. Быть
может, он этим спас что-то очень важное в моей душе. А может,
напротив, уничтожил. Если выберусь отсюда — напьюсь и все
обдумаю.
«Мазерати» представляла собой
плачевное зрелище, но Меркуцио это не смущало. Он забрался на место
водителя, без слов давая понять, что менять транспорт мы не будем.
Я вернулся на свое сиденье, падая прямо на стеклянное крошево. Не
было сил совершать еще и отряхивающие движения. Просто подтянул
колени к груди, как мог, исчерпывая на этом все методы по снижению
боли.
Мы проехали к кольцу метров
пятьдесят, и затем Меркуцио снова остановился.
— Что еще? — спросил я со
злостью.
— Обернись, — посоветовал
стример.
Я посмотрел назад.
«Мерседес» медленно таял, не оставляя
следов. Растворилась мощная рама, на миг проявляя начинку пробитого
двигателя, затем пропали осколки, гильзы и осиротевшее оружие.
Последними исчезли мертвые тела.
Новый Арбат жил своей жизнью мирных
машин и пешеходов. Мимо прокатился подросток на моноколесе. Дальше
ребенок подбрасывал в воздух мороженое, предоставляя отцу его
ловить.
— Ты показал мне сторис? — спросил я.
— Зачем?
— Чтобы ты понял, что это все не
по-настоящему, — спокойно ответил Меркуцио. — Мы никого не убили.
Поедем к хилу — теперь без приключений.
Мы плавно поехали по Бульварному
кольцу. Тарахтел чуть поврежденный двигатель, в разбитое окно
залетало неприятное эхо — но после недавних выстрелов все это
казалось умиротворяющей тишиной.
— Ты говорил, что мы не сумеем
выбраться, — напомнил я.
— Есть такое. Я ни в чем не уверен,
но…
— Значит, мы живем эту реальность как
единственную настоящую.
Меркуцио посмотрел на меня с
тревогой, спросил:
— И что с того?
— То, что для нас это все реально, —
мрачно ответил я. — И мы с тобой кого-то только что убили.