– А мне говорили, что в Зимний Праздник ворота Амриса открыты для любого желающего! – с издёвкой крикнул он, обращая лицо к наблюдающим за ним со стены.
Забрало чёрного шлема было поднято, и на горожан с ледяной насмешкой взирали жёлтые волчьи глаза на пугающе прекрасном лице, больше походящим на статую древнего божества, чем на живое существо.
Затянутая в чёрную кожаную перчатку рука губернатора, лежащая на каменном ограждении, сжалась в кулак.
– Ваше присутствие здесь является прямым нарушением Договора! – отчеканил он. – Уводи войско и не возвращайся!
Пристальный взгляд демона остановился на лице Гориана.
– И что же вы сделаете, если я не захочу? – иронично уточнил он. – Я что-то не вижу ни солдат, ни оружия. Одни только испуганные лица.
Юнатан, стоящий рядом с Мирэллом, с шумом втянул носом воздух, вжав голову в плечи под убийственным взглядом Реджинальда. Но сын губернатора воздержался от комментариев. Заминка с отрядами, которые должны были прибыть из Северной Провинции неделей раньше, являлась упущением не только лорда вооружения, но и лорда гарнизона. Но разве могли они знать, к чему это приведёт?
– Уходите, – непреклонно повторил Гориан.
– Ну что же вы, господин губернатор? – шутливо сузив глаза, упрекнул демон. – Мои солдаты устали и проголодались. Где ваше гостеприимство?
Эмберхилл в надменном молчании взирал на армию со стены.
– Что вам нужно?
– Вы хотите обсуждать это здесь, весь день перекрикиваясь на холоде? – всадник удивлённо хохотнул, ничуть не опечаленный чёрствым приёмом. – Почему бы не впустить нас? У меня даже есть официальное приглашение.
Эти слова заставили Гориана едва заметно вздрогнуть.
– Вздор!
– Что ж, раз вы настаиваете…
Он дал знак кому-то из своих солдат, и в рядах демонов началось шевеление, пока вперёд не вытолкнули высокого, худощавого человека со связанными руками. Одетый лишь в белую, запачканную кровью и грязью рубашку, брюки и сапоги для верховой езды, он дрожал от холода, низко опустив голову, на которую был надет чёрный мешок. Возглавляющий армию демон развернул коня, подъехал к пленнику и рывком сдёрнул мешок с его головы. Тот тряхнул головой, и на лоб упали спутанные пшеничные локоны. У Мирэлла похолодело в груди. Несколько секунд человек, ссутулившись и часто моргая, растерянно озирался по сторонам, пока не обратил лихорадочно горящие голубые глаза к наблюдающим со стены горожанам. По толпе пополз испуганный, шокированный ропот в котором можно было отчетливо разобрать: «Это Стриж», «Это же наш Янтарный Стриж», «У них Стриж».