– Весьма, хм, необычное, – помедлив, прокомментировал Мирэлл и, опустив взгляд, заметил выгравированные на деревянном прикладе буквы «М.М.» – А это…
– Твои инициалы, – оскалившись в довольной улыбке, известил Мартин, сверкнув глазами.
– Но моя фамилия…
– Монстар, так ведь? – улыбаясь ещё шире, сказал тот.
– Стармонт, если быть точным, – спокойно напомнил Мирэлл, убирая подаренное недоразумение обратно в коробку и занося второе оскорбление в свой мысленный список причин, по которым этот день официально катился прямиком в преисподнюю.
– Ах, конечно! Вылетело из головы, – посмеиваясь, будто хорошей шутке, махнул рукой Мартин, беззаботно стукнув себя по голове костяшками пальцев. – Бывает.
– Ну безусловно, – раздался поблизости мурлыкающий голос, – когда голова большая, а мозгов в ней, как у птички, да, Стрижонок?
Все трое переключили внимание на Элайну, которая всё это время наблюдала за разворачивающейся сценой с улыбкой голодной анаконды. Мартин обиженно нахохлился, а Реджинальд, чопорно глянув на сестру и не успев ещё распознать признаков надвигающегося с её стороны шторма, смерил Мирэлла высокомерным взглядом.
– Ты должен быть благодарен за оказанное тебе внимание. Сам ты себе такое оружие никогда бы не позволил.
– Конечно, не позволил бы, – продолжала Элайна. – Он ведь не настолько глуп, чтобы тратиться на нечто столь безвкусное.
– Элли, ты просто плохо разбираешься в оружии, – начал говорить Реджинальд, но напоровшись на её пламенеющий взгляд, осёкся и затих.
– Что ж, в таком случае примите от нас с мужем огромную благодарность, – её голос был приторным, как густой сироп, смешанный с ядом. – Я непременно похвастаюсь всем нашим общим друзьям этим великолепным подарком и с удовольствием упомяну, кто именно его выбирал.
Предчувствуя всевозможные стихийные бедствия, которые могут произойти по милости вспыльчивой сестры, Реджинальд метнул в сторону младшего брата предупреждающий взгляд, когда тот открыл рот, собираясь ответить. Пока Мартин не брякнул что-нибудь необдуманное, он поспешил переключить внимание на свою супругу, сидящую подле него.
– Дорогая, я хотел бы вручить тебе подарок лично, если не возражаешь.
Вероника Эмберхилл, до этого посылающая Элайне отчаянно виноватые улыбки, обратила к нему горящий тысячей пожаров взгляд.