– Ты не сказала ничего плохого, насколько я помню, – Мирэлл улыбнулся. – Признаться, пара моментов заставила меня растрогаться.
– Даже не начинай, – предупредила Элайна. – Мне и так стыдно. Лучше забудь, что я тут наговорила.
– Ни за что.
– Кошмар.
Они ненадолго замолчали. До слуха доносились переливы скрипки и фортепиано, сливающиеся в нежную симфонию. Помедлив, Мирэлл взял жену за руку и поднялся со скамьи, увлекая за собой. Элайна вопросительно изогнула брови, но, когда он обнял её за талию левой рукой и, поймав ритм мелодии, закружил в неторопливом танце, по её губам скользнула расслабленная улыбка.
– Думаю, мне тоже следует извиниться, – сказал он, разглядывая её лицо, освещенное бледными лучами уличных фонариков. – Не стоило подслушивать.
– Окажись я на твоём месте, – задумчиво протянула та с ноткой веселья в голосе, – обязательно бы затаилась и всё на свете подслушала. Не каждый же день выдается шанс узнать, что о тебе думает твой супруг.
Мирэлл шагнул назад и она, плавно обернувшись вокруг своей оси под его рукой, вновь скользнула в его объятия.
– В таком случае, смею заметить, что мне отчаянно нравится всё, что обо мне думает моя супруга.
– Мирэлл, – простонала она, пряча лицо на его плече, – я же попросила.
Прижав её ближе к себе, Мирэлл неспешно вёл их в танце по мраморным плитам погружённого в мягкий полумрак балкона, наблюдая за парящими над головой светлячками. И, казалось, не осталось никого в целой вселенной, кроме мерцающей бархатом ночи и тихой музыки, льющейся с далёких вершин звёздного свода.
– Знаешь, – помолчав немного, произнёс он. – Если представить, что ты вдруг оказалась на моём месте и подслушала, что я о тебе думаю, я бы сказал…
– О нет…
– Я бы сказал, что нашел в своей жене честность, порядочность и доброту, нашел друга и единомышленника. Сказал бы, что у неё есть наследство, титул и именитые родственники, но всё это ничего не стоит в сравнении с её блестящим умом, талантом и ослепительным сиянием, способным озарить даже самую тёмную ночь.
Элайна сбилась с ритма, почти останавливаясь. Неторопливо покачиваясь в такт музыке, они смотрели друг на друга, окружённые пением сверчков и ласковой ночной прохладой. Положив голову на плечо мужа, Элайна долго безмолвствовала, водя кончиками пальцев по рукаву его пиджака, и наконец смущённо шмыгнула носом.