– В городе совсем не видно звёзд, – потерявшись в своих мыслях, она заметила, что произнесла это вслух, только когда Феликс, решив, что она обращается к нему, негромко хмыкнул.
– Зимой их редко видно.
– Их не видно и летом, – повернув к нему голову, сказала Габриэлла.
Эмери нахмурился, с необъяснимой тревогой разглядывая её лицо.
– С чего вдруг ты заговорила о звёздах?
– Без причины, – его собеседница, пожав плечами, снова отвернулась. – Мы никогда не смотрим на небо.
– Потому что в небе нет теней, – напомнил Феликс.
– Да, – протянула она, – там только звёзды. Бесконечное множество звёзд.
– Ты осознаёшь, что ведёшь себя странно? – не выдержав, спросил Эмери. – И уже давно. Что с тобой случилось?
– Просто вдруг пришло в голову, что я ничем кроме работы раньше не увлекалась, – удивившись собственной откровенности, призналась Габриэлла, наблюдая, как за окном кружатся крупные хлопья снега.
– И в качестве нового хобби ты решила избрать астрономию? – Феликс насмешливо хмыкнул.
Бертран сумрачно покосилась на собеседника.
– Почему бы и нет? – проворчала она. – Или стражам вообще запрещено что-то любить или чем-то увлекаться?
– Да что за бес в тебя вселился? – нахмурившись, Эмери с подозрением разглядывал её лицо.
«Знал бы ты об этом бесе, убил бы меня на месте», – подперев рукой голову, Бертран тяжело вздохнула.
– Всё со мной нормально, – меланхолично отозвалась она. – Просто… после перерождения у меня вместе с воспоминаниями будто отобрали интерес к жизни.
Эмери помолчал немного, явно дожидаясь каких-то пояснений, но когда их не последовало, вопросительно изогнул брови.
– И что, это трагедия какая-то?
Уязвленная его равнодушием, Габриэлла досадливо взглянула на собеседника.
– Хочешь сказать, тебя такие мысли никогда не беспокоили?
– Нет. С чего бы вдруг? – он пожал плечами. – Откуда этот депрессивный настрой? Раньше тебя подобные вещи не волновали.
«Меня раньше вообще мало что волновало».
Когда она так и не ответила, Эмери чуть смягчился, и в его голосе заскользили незнакомые умиротворяющие нотки, словно он пытался успокоить хнычущего ребёнка.
– Слушай, Бертран, не понимаю я, что за мракобесие творится в твоей голове, но если это настолько важно, займись ты этой свой астрономией или что там тебе интересно. В конце концов, ну подумаешь – забыла ты, чем раньше увлекалась. Что мешает придумать новое увлечение? Тебе же не запрещают.