– Вам кофе – в постель или … куда? – спросил Эзоп с придыханием. Графиня сонно ответила:
– Туда, туда, мой хороший.
Эзоп аккуратно поднял, сползшее на пол, одеяло из гагачьего пуха.
– Как можно, в такую жару – пробормотал он. – Нет, не берегут эти графья наше национальное достояние и птиц не щадят. Не могут «верхи», вот мы не захотим, наконец; и будет вам революционная ситуация. Он слегка пошлёпал ладонью по тому месту, куда её положил, т.к. в это время раздалось мелодичное: – «Ау, Ау-у-у» видеотелефона.
– Звонят – сказал Эзоп.
Графиня почти проснулась, спрыгнула с кровати, сразу попав ногами в свои атласные туфельки с пуховками наверху, и приняла вертикальное положение. Эзопа она не заметила в темноте, да и мерцающий свет объёмной цветной голограммы не давал возможности что-то увидеть, а лампада с иконой находились позади дворецкого.
В голограмме был граф:
– Как ты там, моя радость?
– Ничего идут дела, голова пока цела – ответила графиня, подавив гримасу зевоты преждевременного пробуждения.
– А у тебя, милый, что нового на Марсе?
– Что тут может быть «нового» без тебя, Аэлита? Всё – в красном цвете, как наша спальня…
Эзоп шевельнулся к кровати графини, звякнув хрустальным графином с шербетом, охлаждаемым микроволновым холодильником на прикроватной тумбочке…
* * *
Девушка в ответ вдруг написала: – Жду продолжения…
Завязалась переписка. До такой степени, что через месяц-другой она прислала прелестную «девичью грёзу», передразнивая его местами (как и в дальнейшем). Но его огорчило «чеховское» окончание…
Позвони мне, позвони…
(Р.Рождественский. «Карнавал»)
…Это будет весной. Да, весной. Вечером. На закате. Будут петь соловьи. Бывает в соловьиной песне и сорок коленцев, но обычно – пятнадцать или двадцать. Если появляется соловей – мастер, то другие вторят ему. Райское наслаждение – более, чем «Баунти», от которого таешь (чтоб не полнеть следует есть яблоки и творог).
Да, будет весна и соловьи. Я буду без очков. Да, без. В голубых линзах. Но без косы. С детства не нравились голубоглазые блондинки с косой. А ему – наоборот. Такая невезуха. И в школе также было, с другим, вот «вынь и положь» ему – чтобы с голубыми, и с русой косой. Но, что делать? Всё татаро-монгольское иго, вот ведь как, уже столько веков прошло, а глаза остались их – раскосые. Ну, ничего – «неприятность эту мы переживём».