– Чё за тупая семья! – вырывается у меня.
– Прости? – раздаётся от писсуаров голос Валентина.
– Говорю, чё за тупая… весна!
Я сердито справляю нужду и, выходя, сталкиваюсь:
а) с Валентином,
б) с отцом Николаем, который выкарабкивается из дальней кабинки.
Не побогохульствую, если скажу, что отец Николай застёгивает ширинку?
– Деда?! – Бровь Валентина уползает на лоб.
По-гречески прямой нос отца Николая поворачивается, словно флюгер. Крупные золотистые глаза сверкают за чёрными роговыми очками и фокусируются на нас.
Я осторожно шепчу: «Здрасте».
– Смотрите-ка, – рокочет зычный голос отца Николая. – Какое явление. Доброе утро, Артур. Доброе утро, внук. И подозреваю… – Он поднимает глаза к потолку и говорит громче: – Доброе утро, Кирилл!
– Добрутро! – нечленораздельно кряхтит Коваль из средней кабинки. Ему вторит Валентин с коротким «привет, деда».
– Вы ходите в ученический туалет?
– Разве это запрещено? – улыбается мне отец Николай.
– Нет, но… – мямлю я и смотрю на Валентина, который выглядит так, будто стукнулся лбом о притолоку. – Есть же для учителей.
– Честно сказать, – говорит отец Николай, моя руки и улыбаясь, – здесь я позорно прячусь от Евгения Леонидовича. У него слишком много вопросов, на которые слишком тяжело отвечать.
– Деда, – Валентин долго подбирает слова, – парни могут начать… эм, всякое говорить.
Отец Николай добродушно улыбается.
– Что твой дедушка ходит в туалет?
Валентин молчит, и я догадываюсь о его опасениях. В гимназии только дай повод – и через минуту все классы заговорят, мол, священник подглядывает за мальчиками. Потом это дойдёт до безумных мамаш – и начнётся охота на ведьм, как с лунатизмом Дианы или с четвёрками Вероники Игоревны.
Я цепляюсь за эту мысль, словно рыба за крючок, и осторожно спрашиваю отца Николая:
– Вы не слышали, что Вероника Игоревна вроде пропала? Не может быть такого, что она опять у вас?
– Думаешь, я бы не сказал? – отвечает за деда Валентин.
С лица отца Николая сходит весёлость, обнажая, словно кости, немолодого и усталого человека.
– То есть вы… я понимаю, что её уже искали. Она… я…
– Думаю, Артур, Вероника Игоревна там, где хочет быть. Знаю точно, что это место больше не в нашей общине. Иного мне, к сожалению, не известно.
Отец Николай мизинцем поправляет очки и подходит к двери. На пороге его сутулая фигура приостанавливается.