Драться мне доводилось. Но не с огненным боксёром-тяжеловесом по прозвищу Чёрный.
Я сложился пополам, как складной стульчик. Перед глазами всё поплыло и начало троиться. Когда мне удалось сфокусировать взгляд, выяснилось, что я стою на четвереньках. А передо мной на асфальте дымится рвотная лужа из молока, индейки и крекеров.
Сурт мог бы оттяпать мне голову своей огненной саблей, но, по всей видимости, счёл, что для меня это много чести. Он шагнул ко мне и произнёс:
– Слабак. – Сурт поцокал языком. – Изнеженный мальчуган. Отдай мне меч подобру-поздорову, ты, ванское отродье. И умри лёгкой смертью.
Ванское отродье?
Крепких обзывательств я в жизни наслушался немало, но это было что-то новенькое.
Я всё ещё сжимал в руке ржавый меч и ощущал, что металл пульсирует в моей ладони. Точно у меча бьётся сердце. От клинка прямо мне в уши передавалось какое-то гудение – так гудит заведённый двигатель.
«В твоей власти пробудить его», – так сказал Рэндольф.
Я уже почти верил, что всё это гудение и биение и есть пробуждение древнего оружия. Только лучше бы оно пробуждалось поскорее. А пока Сурт саданул мне по рёбрам, и я шмякнулся навзничь на асфальт.
Я лежал на спине, разглядывая дым в зимнем небе. Видимо, от Суртова удара у меня начались предсмертные глюки. В сотне футов надо мной, как стервятник над полем боя, кружилась девушка, облачённая в доспехи. Она восседала на туманном скакуне, держа в руках копьё из чистого света. Её кольчуга сверкала, как серебряное зеркало. Голову поверх зелёного платка покрывал остроконечный стальной шлем – как у средневековых рыцарей. Лицо у всадницы было красивое, но суровое. На короткое мгновение наши глаза встретились.
«Если ты настоящая, – мысленно взмолился я, – помоги».
Девушка растаяла в дыму.
– Меч, – потребовал Сурт. Обсидиановое лицо нависло надо мной. – В мече, полученном с твоего согласия, ценности больше, но, если придётся, я вырву его из твоих мёртвых пальцев.
Где-то вдалеке выли сирены. Интересно, а почему спасательные службы не мчатся сюда сломя голову? Я вспомнил о двух мощных взрывах в Бостоне. Значит, их тоже устроил Сурт? Или подрядил своих таких же знойных дружков?
Хэрт у края моста кое-как поднимался на ноги. Некоторые пешеходы, прежде лежавшие без движения, зашевелились. Рэндольфа и Блитца не было видно. Надеюсь, они уже далеко отсюда.