Тем не менее подобные вещи ее не беспокоили. Полезно знать себе цену. Особенно в мире, где женщины способны лишь на то, что им позволяет внешность. Корэйн никогда не смогла бы переубедить инспектора морского патруля одним взмахом ресниц. Зато она могла вложить подходящую монету в нужную ладонь или потянуть за правильную ниточку. Такие дела она проворачивала мастерски.
– А ты безупречна, когда лжешь, – ответила девушка, мягко высвобождаясь из рук матери.
– Просто я много тренируюсь, – отозвалась Мелиза. – Но тебе я не вру никогда.
– Мы обе знаем, что твои слова столь же далеки от правды, как иные миры от Оллварда, – произнесла Корэйн ровным голосом.
Она ни в чем не обвиняла Мелизу, но ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица и выбросить из головы мысли об образе жизни матери – равно как и о взаимном доверии, на которое они не были до конца способны.
– Однако мне известно, что у тебя есть на то причины, – закончила она.
Мелизе хватило благородства не оспаривать эти слова. Она была способна искренне сознаться в своей лжи.
– Так и есть, – тихо произнесла она. – Что бы я ни говорила, я всегда – все время – делаю это для того, чтобы уберечь тебя, моя драгоценная девочка.
Хотя слова застревали у Корэйн в горле, она все же заставила себя их произнести.
– Я должна спросить тебя… – начала она, отчаянно краснея.
Но ее усилия оказались напрасны: в следующее мгновение ее прервал громкий стук сапог Галери.
Мать и дочь немедля обернулись к нему, сияя фальшивыми улыбками.
– Инспектор Галери, спасибо, что почтили нас своим вниманием, – пропела Мелиза, вежливо склоняя голову.
Их отношения полностью ее устраивали, и она намеривалась их сохранить. При этом она помнила, что недалеким мужчинам ничего не стоило обидеться на женщину, даже без какого бы то ни было повода.
Галери купался в сиянии капитана ан-Амарат. Он подошел к ней вплотную – гораздо ближе, чем к Корэйн. Мелиза, привычная к сальным взглядам, не сдвинулась с места. Пусть она всего пару минут назад сошла с корабля и не успела сменить просоленную одежду, она по-прежнему была способна привлечь множество мужчин.
Корэйн едва удержалась, чтобы не поморщиться от отвращения.
– Ваша дочь сказала: вы были в Эджироносе, – произнес Галери и указал пальцем на ящики, громоздившиеся на причале. На них виднелись рунические отметки. – Странно, эджирцы обычно не ставят на таре джидийскую волчью печать.