Ясно, что методологический подход Г. Шпета односторонен и узок. Он применяет критерий научности к философскому знанию, выработанному в некоторых течениях новоевропейской философии, в связи с чем он признает философию «только как знание» в узком смысле этого слова. Для него философия, где бы она ни возникла, всегда одна и та же, ибо язык науки един, так же как он един для математики, кристаллографии и т. д. Понятие национальной философии для Шпета то же самое, что деревянное железо. Такой подход к философии и ее пониманию не выдерживает критики. Существо философского знания здесь не затрагивается. Вот как отзывается о Шпете В. Зеньковский: «Шпет, написавший прекрасное исследование по истории русской философии, вообще отвергает философичность мысли почти у всех русских мыслителей. Шпет – фанатический последователь Гуссерля, и философично в его понимании лишь то, что соответствует взгляду Гуссерля на философию». Зеньковский обличает Шпета в «сектантском исповедании гуссерлианства». Гуссерль, как известно, хотел превратить философию в «строгую науку».
С внешней стороны в представленных точках зрения есть доля истины: первые профессора Московского университета приглашались из Германии, где до конца XVIII века господствовала вольфианская школа. Преподавание велось в основном на латинском языке. Но общая оценка истории русской философии со стороны рассмотренных концепций, начало ее становления и периодизация уже устарели и не могут быть признаны адекватными. Чтобы ответить на вопрос о времени возникновения и характере русской философии, необходимо шире взглянуть на ее предмет и метод. Авторы же рассмотренных концепций стремились не столько к объективному анализу прошлого русской мысли, сколько пытались подвести историческую базу под собственное видение. Так, например, представители академической и университетской философии почти не обращались к истории древнерусской духовности. А ведь еще Н. Чернышевский говорил, что «…можно не знать тысячи наук и все-таки быть образованным человеком, но не любить историю может только человек, совершенно не развитый умственно».
Однако еще долгое время исследователи не могли осознать русскую философию как особый феномен, уникальное явление, ускользавшее от слишком прямолинейных сравнений с западной схоластической, возрожденческой или новоевропейской философией. Между тем уже в 1839 году вышла книга архимандрита