Увы, решающие карты оказались тем жарким летом у «правительства в изгнании» – лондонских поляков. Исходно план операции «Буря»3 не предусматривал восстания в самой Варшаве, дабы не нанести вред старинным зданиям города и избежать массовых жертв среди его населения, однако после ареста агентами гестапо4 генерала Стефана Ровецкого, командовавшего «Армией Крайовой» до июля 1943 года, его место занял бывший заместитель, бригадный генерал Тадеуш Коморовский, в прошлом – лихой кавалерист, воевавший против немцев еще в 1939 году, вплоть до своей капитуляции под Люблином. Ему и удалось убедить «правительство в изгнании» в необходимости вооруженного выступления именно сейчас и именно в польской столице:
– Пять лет Польша ждет сигнала к началу восстания! Момент выбран как нельзя более удачно, ведь через несколько дней советские войска будут в Варшаве!
Парадокс – а ведь в середине июля 1944 года этот же человек посылал в Лондон радиограмму, в которой упоминал: «…при нынешних приготовлениях немцев, когда каждое занятое военными здание превращается в оборонительную крепость, восстание не имеет шансов на успех…».
С чего Коморовский вдруг решил, будто Советы именно завтра войдут в столицу, было непонятно. Наступающим советским войскам к востоку от Варшавы противостояла мощная группировка вермахта: более полусотни тысяч солдат, поддерживаемых тысячей с лишним артиллерийских орудий и шестью сотнями танков. А коммуникации советских войск, уже не первую неделю ведущих наступление, изрядно растягивались, да и подразделения были измотаны. Но самое главное – ни с кем бравый кавалерист о поддержке до начала восстания и не договаривался!
Зато контрразведка нацистов о восстании знала давно – оттого и застать их повстанцам врасплох не получилось. Атаки двух десятков тысяч5 повстанцев первого августа сразу натолкнулись на ожесточенное сопротивление шестнадцатитысячного немецкого гарнизона, запершегося на своих объектах и успешно отбивавшего атаки поляков. Несмотря на это, в ночь с первого на второе августа Коморовский посредством размещенной в Варшаве мощной радиостанции передал в Лондон две радиограммы, которые тут же были пересланы в Москву, в Генеральный штаб: «…мы начали бои в Варшаве…» и «…мы просим, чтобы русские немедленно помогли – атаковав немецкие позиции…».