Тем временем немецкое командование с присущей им педантичностью сразу оценило время подавления восстания – пять-шесть недель.
Момент сложный, но с точки зрения исторической, он нам во благо, – оценил обстановку один из главарей нацистов, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. – Мы их прикончим! Сотрем с лица земли столицу нации, что семьсот лет, начиная с первой битвы при Танненберге6, преграждает нам путь на восток. Поляки перестанут быть для нас проблемой.
Тут и там по всему городу с переменным успехом завязались упорные уличные бои. Улицы с каждым часом ощетинивались все новыми спешно возводимыми баррикадами и наполнялся запахом гари и пороха. Кровь поляков и немцев обильно лилась на мостовые.
Поляки лучше знали город, но были плохо вооружены.
На стороне же нацистов оказались техническое превосходство и дисциплина.
***
…Немцы пока не показывались на Карольковой улице на западном берегу Вислы – но в окрестностях то и дело уже постреливали. На соседнюю Окоповую улицу утром даже упал одиночный артиллерийский снаряд, разрушивший жилой дом. Видимо, немецкие артиллеристы ошиблись во время пристрелки, потому что следующие три снаряда чуть погодя разорвались вблизи атакованного поляками нацистского блокпоста за кладбищем – едва ли не в километре от разрушенного дома.
Каролькову улицу, с двух сторон зажатую в тиски стоящими вплотную друг к другу домами, перегородила наспех возведенная баррикада из деревянных балок, тротуарной плитки, камней и всякой рухляди. За ней сгрудились повстанцы, разбирая из принесенного ящика разномастные стеклянные бутылки с зажигательной смесью. Их притащили из автомастерской, расположенной неподалеку в переулке, два шестнадцатилетних друга в видавшей виды одежке и стареньких ботинках – приземистый, но широкоплечий кареглазый Витольд, обритый наголо, и высокий тощий голубоглазый Тадеуш с грязными каштановыми кудрями, выбивающимися из-под щегольской, хотя и старенькой кепки. В мастерской тем временем старый и полуслепой уже дед Витольда заливал бензин в оставшиеся бутылки из-под водки и уксуса.
Сами друзья, присев поблизости от баррикады, отдыхали – ночью спать им почти не пришлось, день вышел нелегким (вместе со всеми строили баррикаду голыми руками), да и ящик оказался тяжеловат, а еще предстояло тащить его обратно, заполнять новыми бутылками и опять нести сюда.