– Христа ради тебя взяли, – буркнул он.
Смазливая брюнетка с ярко-красными, как пламя, губами ядовито произнесла, кривя маленький рот:
– Витя, ты, когда портрет Ленина пишешь, сколько горошинок на узле галстука рисуешь? Говорят, особенный ГОСТ есть?
– Язва, – пробурчал Виктор Иванович. Он оскорбился и сильнее закутался в болоньевую куртку, словно его бил озноб, а Кэп вернулся к онемелому Борису, который, рассказывая о себе, споткнулся о невидимую преграду, побоявшись, что, назови он свою не слишком распространенную профессию, с головой выдаст себя Кэпу, знавшему анкету супруги. Поэтому он выдавил предательски дрожащим голосом:
– Я механик…
Он бы, наверное, раскололся окончательно, но неприметный воскликнул, оживляясь:
– Золотое дно – пойдешь в лес, а там серьезные люди.
Общий ступор исчез, и, пока Кэп представлял Борису присутствующих, те гомонили и подкалывали друг друга.
– Это Помор, – Помором оказался парень со сломанным носом. – Брахман, – Брахманом был худощавый владелец точеного профиля, напускавший на себя слегка высокомерный вид. – Клепа, – Клепой был усатый добряк, у которого все мысли отражались на лице. – Игорек, – Игорьком оказался неприметный молодой человек, который, как понял Борис, сопровождал Виктора Ивановича. – Наш Герыч, – Дюжий Герыч показался Борису безликим, но Клепа со смехом добавил: – Он партийный, но наш человек, он говорит ужасные вещи, но мы его любим все равно.
– Кира, – продолжал Кэп; Кирой оказалась красногубая брюнетка. – Никуня, – при взгляде на крупную, с большими руками Никуню было понятно, что они с Клепой – муж и жена, и даже в выражении их лиц было что-то похожее. – Тюша, – Тюшей была девушка с пикантной родинкой над губой, в драном свитере с чужого плеча. – А это Лима, – Кэп произнес имя рыжеволосой девочки с нежностью.
– Не все сказал! – рявкнул Виктор Иванович, гнувший свою линию. – Шпион он! А биография… кто папа и мама?
Борис никогда не скрывал, кто его родители, но проблема была та же: он опасался, что Кэп в курсе его семейных дел. Пока он молчал, подала голос Кира. Она, глядя на Виктора Ивановича, выговорила, улыбаясь кровавыми губами:
– Витя, чего придрался… тебе нормальная семья – красная тряпка для быка? Может, ты уже из этих? Ты, Витя, генсеков рисовал с мужскими поцелуями – и проникся?..