Секунданты посоветовали отложить дуэль до следующего дня – мороз с ветром затруднял движение пальцев при заряжении. Но противники с равным хладнокровием потребовали повторения.
Старов произнес невнятно – губы застыли от холода:
– Надо поспешить зарядить и сдвинуть барьер.
Пушкин согласился сразу:
– И гораздо лучше, а то холодно.
Пистолеты зарядили снова, но с большим трудом. Сделали еще по выстрелу – уже на 12 шагов. И снова оба промахнулись…
Тогда секунданты решительно настояли на том, чтобы дуэль, если не хотят так кончить, была отложена непременно, уверяя, что больше нет зарядов. И так как противники категорически не хотели идти на примирение, поединок отложили до прекращения метели.
– Итак, до другого разу, – произнесли оба в один голос.
– До свидания, Александр Сергеевич!
– До свидания, полковник!..
Липранди после прямиком отправился к Старову и потребовал объяснить – как он допустил такое – драться с Пушкиным.
Старов с удивлением в голосе ответил:
– Я и сам не знаю, как все это сошлось. Я не имел об этом никакого намерения, когда подходил к Пушкину… – усмехнулся. – Да он, братец, такой задорный! – Липранди услышал в голосе старого служаки уважение.
В это же самое время Пушкин заехал к Алексею Павловичу Полторацкому и, не застав его дома, оставил ему записку:
Я жив,
Старов
Здоров,
Дуэль не кончен.
…Полторацкий и Алексеев, которым пришла мысль помирить противников, решили не уговаривать ни того, ни другого явиться для примирения первым – уступчивость этого рода, по свойственному соперникам самолюбию, могла бы помешать делу. Но, чтобы исключить всякие неожиданности в таком деле, они выбрали для переговоров общественный дом ресторатора Николетти, куда они нередко собирались обедать и где Пушкин любил играть на бильярде.
И вот – без всяких уговоров с их стороны недавние враги сами примирились на удивление быстро.
– Я вас всегда уважал, полковник, и потому принял предложение, – сказал Пушкин.
– И хорошо сделали, Александр Сергеевич, – ответил Старов, – этим вы еще больше увеличили мое уважение к вам, и я должен сказать по правде, что вы так же хорошо стояли под пулями, как хорошо пишете. – Эти слова искреннего привета тронули Пушкина, и он ринулся обнимать Старова.
Так закончилось это дело между истинно благородными и умеющими уважать друг друга людьми.