После обоюдного долгого молчания, со вздохом ей пришлось пообещать: «Да, ты права, Азя… придется, наверное, уехать… Да, лучше уехать. О том же постоянно просит и Пушкин… В Михайловское… Ты права. Надо оставить этот город сплетников…»
Но тогда разговор так и остался разговором.
Муж ждал все это время молча, не вмешиваясь в её мысли.
И она продолжила:
– Через два дня я получила от Идалии Полетики записку. Она приглашала к себе… Но, когда явилась туда, застала у неё только… Жоржа.
Промолчала и о том, как удивилась его виду: худой, бледный, с красными навыкате глазами, не похожий на себя – от его самодовольной веселости и балагурства не осталось и следа. Как её сердце тогда дрогнуло от жалости к нему!.. (если бы ее муж догадался, о чем она умалчивает, он бы сказал, что он страдает не от любви, а от известной болезни).
Окрик мужа вернул её от воспоминаний в действительность:
– Продолжай, жёнка!
Натали вздрогнула – это «жёнка» прозвучало, как плевок в лицо. Еле прошептала:
– Я застыла от неожиданности – не ожидала его там увидеть… Дантес бросился передо мной на колени. – Увидела, как исказилось лицо Пушкина от судороги, перечертившей его мгновенно. Со страхом глядя на страшного в своем гневе мужа, прошептала: – Он не давал возможности даже задать вопрос – где же хозяйка дома.
Муж вскочил. Навис над нею. Прорычал:
– А он? Что делал он, этот бесчестный человек?
– Он вытащил пистолет из-за пазухи… со словами… «Если вы сейчас же не отдадитесь мне, я себя застрелю!..» —Она боялась поднять глаза и посмотреть на застывшего столбом мужа. Со слезами в голосе она прокричала: —Не могла же я допустить, чтоб он при мне застрелился! – Несмотря на скрип зубов мужа, решила быстрее закончить эту муку ожидания – что с ней будет. И продолжила: —Я ему сказала: «Ах, успокойтесь, Жорж… Что вы делаете? Боже, где Идалия?». – Я закричала: – «Кто-нибудь придет ко мне на помощь или нет?».
– И что? Что происходило дальше? – рявкнул страшный в своем гневе Пушкин.
– Жорж (опять! При каждом звучании ненавистного имени лицо его искажалось неузнаваемо) увидел дочь Идалии с итальянской бонной, которые прибежали на крик… Я вырвалась от цепляющихся за платье его рук и успела выскочить на улицу. Подбежав к экипажу, крикнула кучеру: «К Вяземским!»
– Почему ты поехала к Вяземским, а не домой? – раздался опять разгневанный голос.