Наше время.
– Что с Андреем Игнатьевым? Почему вы его поместили в больничный бокс? – Стаценко исподлобья смотрел на Евгения Петровича.
Врач с невозмутимым видом посмотрел на майора и сказал:
– Я же вам докладывал, что он переутомился. Нервная система может не выдержать таких нагрузок. Я его поместил в бокс на неделю. Через неделю выйдет и можно будет опять допустить к занятиям и тестированию.
– На стол мне направление с диагнозом за вашей подписью.
Стаценко проводил тяжелым взглядом Евгения Петровича и достал из потертого кожаного портфеля, с которым он никогда не расставался, потрепанную записную книжку.
– Где-то у меня был этот номер. Ага, вот он, – удовлетворенно хмыкнув, он набрал на своем кнопочном мобильном номер телефона из записной книжки.
– Товарищ полковник, Стаценко у аппарата! Хахаха. Юрий Николаевич, дорогой! Приветствую Вас, от души. Каюсь, не смог поздравить Вас с юбилеем. Командировка была. Позвольте поздравить с повышением. Слежу, так сказать, за профессиональным ростом, приятно было видеть по телевизору знакомые лица.
– Доброго здравия, Олег, – раздался в трубке знакомый голос старого командира группы сопровождения. Стаценко прикинул в уме, лет пятнадцать, нет, семнадцать прошло.
«Сколько воды утекло. Двоих из группы уже нет. Сашки и Егорыча. Я вот до майора дорос, а был салажонок совсем. Для меня Юрий Николаевич, тогда уже, подполковник, был недосягаемым примером профессионализма и воинской этики. Потом группа распалась. Юрий Николаевич уволился, я остался на службе, перешел в другой отдел. Какое-то время поддерживали связь, потом командировки, многозадачность, режим секретности. Два раза менялось руководство, там, на самом верху. Сейчас, ох, не сглазить бы, пришел свой мужик – из бывших оперов. Профи, каких мало теперь. Подмел чисто. Это он позвал Юрия Николаевича обратно на службу, курирует сейчас безопасность Большого Дома. Сейчас ему много видно, многое может. Не зря вчера вспомнил его».
– Юрий Николаевич, дело к вам на бутылку коньяка. Хотелось бы обсудить в тиши.
Юрий Николаевич сразу услышал основной посыл. Стаценко просто так звонить не будет, использовал слово шифра из старого кода: «коньяк» – дело, не терпящее отлагательств, «поговорить в тиши», значит, надо поговорить в месте, где нет ушей, и, вероятно, речь пойдет о службе. Где сейчас служил Стаценко, Юрий Николаевич знал. Заняв кресло главного безопасника БД (так они в шутку называли между собой Большой Дом), он поднял досье своих бывших подчиненных, с кем в свое время прошел огни и воды и решал далеко не тривиальные задачи, так сказать, миссии невыполнимые. Выпил коньяка за двух ребят: один сгинул в тайге – не нашли, другой погиб добровольцем на Донбассе – накрыло дозор миной.