— Какие добровольцы? Она специалист. Нужна будет.
— Незаменимых у нас нет, — отрезал капитан. — Я
контрразведку тонкому делу учить не собираюсь. Нужно забрасывать —
забрасывайте. Но не с нами. Подстрелят зря. Мы с боем пойдем, без
фокусов-покусов. Мужское занятие. О чем, извиняюсь, у вас
командование думает?
— Командование у нас думает, — с нажимом заверил
Толкунов. — У нас, знаете ли, СМЕРШ. Думать у нас умеют.
— А у нас морская пехота. Дело простое — в воду и на
фрицев. Убьют девушку зря. Я уж извиняюсь…
— Я тоже извиняюсь, — Катрин шагнула к
спорящим. — Будете брать, не будете — ваше право. Спорить не о
чем, одно дело делаем, пусть и разным манером. Мы можем и раньше
уйти. Лиман не лес — мимо порта мы как-нибудь и сами не
проскочим.
— Товарищ младший лейтенант, вы нас правильно
поймите, — начал лейтенант в лихо заломленной фуражке. —
Вы там не пройдете…
— Я все понимаю, — безмятежно заверила Катрин. —
Вы здесь разведку проводили, с обстановкой лучше знакомы. Мы верим.
Я вот товарища капитана, по-моему, даже знаю. Вы ведь в 42-м у
Балаклавы служили? В 9-й бригаде? Конец июня, да?
— Нет, я тогда в Новороссийске был, — в недоумении
признался капитан.
— Обозналась, значит. Очень похожи. Извините.
— Что, действительно в Севастополе была? — спросил до
сих пор молчавший старший лейтенант.
— Врать буду? — оскорбилась Мезина. — До 2 июля.
На Херсонес мы не пошли, в другую сторону двинули — в горы
проскочили.
— Повезло, — угрюмо сказал капитан.
— Повезло, — согласилась Катрин.
* * *
Переодевались в пустующем доме. Женька натянул свободные
шаровары маскировочного костюма поверх ватных брюк. Камуфляж был
блеклый — размытые вылинявшие и выгоревшие серо-бурые пятна. Словно
с мертвеца сняли. Может, и правда… Нет, пахло новым.
— Живее! Живее! — в каморку ворвался Толкунов. —
Выдвигаемся! Катюша, рацию, будь добра, прихвати. А мы лодку…
«Мы» — это бойцы и Женька. Лодка со снаряжением оказалась штукой
увесистой. Тащили, сопя и увязая сапогами в песке. Старлей шагал
впереди, ловкий, вооруженный до зубов, — чехол с винтовкой
бережно нес в руках. Молчаливая Катрин шла замыкающей с рацией. Вот
и лиман. Правее слышались голоса, стучали топорами — там морпехи к
делу готовились.
— Спускаем! — решительно сказал Толкунов.
Плоскодонку спихнули на воду. Женька чуть не зачерпнул
голенищем, — ох, черт! Ноги хоть и остались в сухости, но
бодрящая прохлада и сквозь голенища чувствовалась. Не искупаться
бы.