– То есть… – заговорил я вкрадчивым тоном, – ты намекаешь, что мы тебя не удовлетворили?
– Я не это имела в виду.
– Вот как? Жаль. А то я уже собирался тебе во всех деталях напомнить тот вечер. И то, как ты настолько торопилась стать ближе, что запульнула трусы на люстру.
На самом деле, я ни хрена не помнил, как эти трусы там оказались. Но дразнить Пчелкину отчего-то было приятно. В том числе потому, что она снова покраснела.
– Я принесла то, что вы хотели, – сказала Маша. – А теперь выпустите меня, я ухожу.
– Уже? – поинтересовался я нарочито удивленно. – А как же стать друг другу ближе? Мы ведь только начали! – я повел бедрами, заставляя Пчелкину стать совсем красной.
– Вы жених Агаты Эдуардовны! – воскликнула она возмущенно. Ну прямо невинная Ева, искушаемая коварным змеем.
– И что? На мальчишнике тебе это не мешало.
– Я была под действием каких-то веществ!
– Ты была одета проституткой! – парировал я. – А что, если бы тебя схватил кто-то другой?
Эта мысль мне самому почему-то не понравилась.
– Было бы то же самое! – приложила Маша мою гордость, как таракана тапкой – об пол.
– То же самое? – переспросил я обманчиво мягко. – Ты уверена?
И неожиданно даже для себя накрыл ее рот в поцелуе.
Ни хрена не помнил, что происходило между нами в ту ночь, но то, что было сейчас… оказалось внезапно приятным. До такой степени, что в штанах стало беспокойно. И надо было это заканчивать, но я не мог оторваться от Пчелкиной, точно оголодавший – от еды.
– Ты как мед, – пробормотал ей в губы, когда разорвал тягучий поцелуй, чтобы глотнуть немного воздуха. И почувствовал, как ее кулаки упираются мне в грудь.
Не понял! Она что, меня отталкивала?
Отодвинувшись, я позволил Маше отступить от стола. И наблюдал, как волнующе вздымается ее грудь, когда она делает жадный вдох. Пожалуй, на это зрелище можно было смотреть вечно. Я начинал понимать, почему трахнул ее тем вечером. Вернее, мы с Леликом это сделали. Хотя думать о том, что нас тогда было трое, сейчас вдруг стало неприятно.
– А вы как шмель – бросаетесь на любой цветок! – заявила мне, очнувшись, Пчелкина.
Вот это сейчас обидно было.
– Не на любой, а только с самыми крупными… кхм, бутонами, – возразил я.
Неверяще покачав головой, Маша пошла было к выходу, но я еще не все сказал, что хотел.
Преградив ей путь, заговорил уже совсем иным тоном – резким и деловым.