Она заплакала, уткнулась в братину грудь и тихо спросила:
– Прошка сказывал, что имение ты продал. Уедешь теперь?
– Теперь-то да, теперь-то что? Можно.
– Ох, слава те, господи! Услышал молитвы… А к нам вернешься? Обещай!
– А чего? Вернусь, – сказал Стоеросов. – К вам – вернусь. Запросто. Только не с той стороны куда ухожу.
Обенаус покачнулся.
– С любой, Свиристел… Ну что тебе сказать? Покуда я жив, мой замок – твой дом. Только вот что…
– Что?
Обенаус качнулся сильнее, вцепился в плечо нового родственника и сообщил, что после кавальяка, шериса и стоеросовки пить больше не сможет.
– Да уж, зятек, – сочувственно кивнул Свиристел. – И не стоит. Впрочем, Аленка особо-то и не позволит, присмотрит она за тобой.
– Давайте посидим на дорожку, – предложила Алена.
И они сели. А Прошка выскочил, закрыл за собой дверь и плотно прижался к ней спиной.
– Господи, господи, – бормотал он. – Ну, пошли ж ты и мне кого-нибудь. Всех, ну вот всех сегодня люблю. До ужаса! А поцеловать некого…
И тут он увидел Кликуна.
– Ба! Есть, значит, кого. Ах ты ж… скотина безрогая! Ну, и тупой же ты угол. Ах ты ж… тригонометрия!
Он выволок стряпчего, от всей души двинул в подлую рожу, а под зад пинком наладил. Кликун, не проронивший за время визита ни слова, остался верен себе и на этот случай, – даже по лестнице скатился все так же молча. Падал умело, сберегая голову, кошель, да письменный ящик. В общем, привычен был мужчина.
* * *
Мужики в сенях вставали, потягивались, разбирали оружие и по одному исчезали в узкой дверце, ведущей в необъятные подвалы Стоеросовой домины. Там, меж винных бочек, уж был открыт лаз; в подземном ходе горели лампады.
А Прошка раздобыл кисть с ведром известки, после чего вышел на улицу.
Толпа заволновалась.
– Эй, Прохор! Ну что, ну как там? Свиристел бороняться будет или в Изгойный подастся?
– Щас, – важно сказал Прошка и принялся малевать на воротах корявые буквы:
ПРОДАНО.
СОБСТВЕНАСТЬ КУФЮРСТА ПАМЕРАНСКАВО
Толпа заволновалась сильнее. Прошка поставил точку, полюбовался, потом добавил:
И БАРОНА ИХНЕГО
ИМЕНЕМ АЛЬФРЕД
– Прохор, Прохор! Это как то есть продано?
Прошка уселся на скамеечку, достал кисет.
– Обыкновенно, – сказал он. – За деньги.
– Э! Погоди закуривать. А Свиристелка где?
Толпа придвинулась поближе. Прошка невозмутимо положил ногу на ногу и выпустил замысловатое колечко дыма. Потом поманил пальцем ближайших и шепотом сообщил: