Ведь лунный свет здесь бесконечен.
Я мою рот с мылом по вашей просьбе.
Между стаканов и скомканных пачек,
Оставив на паркете кривую роспись,
Я плачу. Очень горько, непрерывно плачу.
Я мою рот с мылом дабы найти свою нишу
Может в Берлине, Париже, Брúстоле,
Может там, где одинокие люди друг другу пишут…
Но нашла лишь заброшенную пристань.
Я мою рот с мылом!…Довольны?!
Да горите ваши указы с гнилыми сердцами!
Пропадите пропадом! Вольно!
Жаль, что очевидное- вы всегда отрицали.
Я сдираю зубы за то, что живу, и прошу заметить:
Сломленные падают к тем, кто толкает.
И жаль, что я не смогу вам больше ответить.
Извольте простить, пузыри мешают.
У тебя есть талант-
Оставлять следы от помады.
А после, с легкой отрадой,
Проводить судьбоносный диктант.
Ты шепчешь- у меня мурашки.
На локтях, коленках и ладонях.
Ты шепчешь о бесстрашных погонях,
И вытираешь помаду с рубашки.
Ты самый зверский змей искуситель,
А я очередной твой плод.
Ты- дёготь, я- мёд.
Ты- актёр, я- увы, только зритель.
Ты стала личным сортом слабости.
Личной сигаретой для человека с астмой.
Из звучащих букв- ты стала согласной,
Не давая простору краткости.
Ты все ещё текст под диктовку читаешь,
А я рыдаю, не видя мерности.
Ведь в тексте нет ничего о верности.
Там говориться о том,
Как ты
Меня
Убиваешь.
Я вновь упал в поток течения,
Где ваше хрупкое сомнение,
При жажде к сердцу мне прильнуть,
Стремглав пробило мою грудь.
И вы не обещали толком,
В знак помощи подать ладонь.
Но я не знал, о вашем слове колком,
И о способности раздать огонь.
Вы стали моим черно-белым фильмом,
Вы стали безутешным блюзом.
С таким привычным мне мотивом,
Завязанным в лист и скомканным в узел.
Кружась на угольном пепелище,
Я собирал нашу короткую вечность.
Внутри становилось все слаще и чище,
Я чуть-чуть разглядел бесконечность.
Написав пару сопливых строк на иврите,
Прочитав вверх ногами статью,
Я понял, что мечтаю жить на орбите,
И давать пришельцам каждый день интервью.
Я хочу жить в «Унесённые ветром»,
Или в сказке про королеву из снега.
Где со мной гуляли бы Кай и Герда,
И я бы не жаждал в заточении побега.
Но я вновь падаю в поток течения,
Где ваше хрупкое сомнение,
Заставляет притворяться волком,
И в стоге сена искать иголку.
Оно заставляет меня быть чужим,
И глотать ваши лживые фразы от и до.